Александр Иванович Тиняков: «Тютчев, как никто, понял трагическую природу человеческой любви <…>. Для него любовь не только или вернее не столько «союз души с душой родной», – сколько «поединок роковой» («Предопределение»), который кончается смертью сердца более нежного, более любящего. Любовь Тютчева к женщине не менее своеобразна и глубока, чем все в его поэзии. Это не платоническое любование, не бессильное мление, а подлинная, пламенная страсть».

Тиняков отмечает, что эпитеты, которые использует поэт, описывая любимую женщину и чувства к ней, исключительно целомудренны и чисты.

«От этого целомудрия, от этой стыдливости страсть у Тютчева, – пишет  Тиняков, – теряет свою отталкивающую грубость, но выигрывает в силе. Страсть Тютчева – не безобразные корчи тела, а пылание духа, охваченного сладострастием». Тиняков цитирует стихотворение Тютчева «Я очи знал, – о, эти очи!» и делает неожиданный вывод: «Здесь дано всестороннее, совершенное изображение человеческой любви, и не только обозначены все элементы этого сложного чувства, но и синтезированы так, как синтезирует их сама природа, да и то в лучших человеческих сердцах. Сладострастие, нежность и роковая печаль слиты здесь в один бессмертный аккорд». Рассматривая элегии, посвященные Тютчевым Елене Денисьевой, Тиняков заключает, что «в этом роде поэзии никогда  ничего лучшего не было написано на русском языке».