Николая Семёновича Лескова «манила и пленяла, влекла к себе прохлада, свежесть влажных северных широт. Отсюда шла любовь к лесистым побережьям Балтики, к «Озилии», к Ревелю, Риге, Аренсбургу на Эзеле, а в совсем поздние, сильно недужные годы к более близким к Петербургу усть-наровским дачным побережным поселкам», — пишет сын писателя.
В своей книге «Жизнь Николая Лескова» Андрей Николаевич так вспоминает дачную жизнь: «В 1870 году, после долгих обсуждений, расспросов и колебаний, для летних морских купаний был избран хваленый ревельский «штранд» (от нем. Strand – морской берег, пляж). Следовать туда решили морем. Это обещало столько новых ощущений! Кроме того, это было удобнее, просторнее и дешевле железной дороги. <…>
В древней русской Колывани, в немецком парке Екатеринталь, была нанята прекрасная дача, и «святое семейство» зажило со всеми удобствами».
Екатериненталь или по-другому Кадриорг (эст. Kadriorg – долина Кадри) – барочный дворцово-парковый ансамбль в Таллине. Своё название Екатериненталь («долина Катерины») получил в честь супруги российского императора Петра I – Екатерины I. В ходе Северной войны (1700-1721) Эстония была присоединена к России. Ревель (Таллин) капитулировал осенью 1710 года, а уже в декабре 1711 г. Пётр I вместе с Екатериной впервые посетил город. Царю понравились окрестности. Отсюда, с обрыва, открывался вид на город и на строившуюся гавань. В 1714 году Пётр выкупил у местной жительницы часть летнего поместья в государственную собственность. Сохранившийся дом этого поместья был приведён в порядок и приспособлен под резиденцию царя. Уже в июне 1714 года царь поселился в нём вместе со своей супругой. Этот дом известен теперь как «домик Петра». Дом был удобным для ночёвок и обозрения живописных окрестностей, но скромностью размеров и оформления не соответствовал своему назначению.
Закладка нового дворцово-паркового ансамбля была начата 25 июля 1718 года по приказу Петра I. Проект составил итальянец Никколо Микетти. По легенде, при постройке здания Пётр I собственноручно положил три кирпича в его стену. Позднее, когда наружную поверхность стен стали покрывать штукатуркой, строители оставили «царские» кирпичи неоштукатуренными. Эти три кирпича, в угловой пилястре северного крыла дворца, остаются неоштукатуренными по сей день. В новом дворце Пётр и Екатерина пожить не успели.
В начале XIX века в районе Екатериненталя располагался пригород Ревеля, в народе называемый Слободой. Его населяла в основном беднота, и он не был популярным местом отдыха, несмотря на дворцово-парковый ансамбль. Впоследствии, по мере застройки района жилыми домами и местами оказания услуг, престиж Екатериненталя возрос. Уже в 1832 году здесь отдыхали три дочери императора Николая I. В наши дни парковый комплекс окружают дома, на месте которых, по всей видимости, были дачи. А в самом парке растут вековые деревья, под которыми когда-то гулял Николай Лесков. Парковая зона примыкает к берегу Балтийского моря, по которому так полезно совершать променад, чем и пользовался писатель, для поправки своего здоровья.
В своем рассказе «Колыванский муж (из остзейских наблюдений)» Лесков именно это место и описывает: «Из городов балтийского побережья я жил четыре сезона в Ревеле, четыре в окрестностях Риги и три в Аренсбурге, на острове Эзеле. В одну их моих побывок в Ревели, — помнится, в первый год, когда там губернаторствовал М.Н. Галкин-Врасский, — я нанял себе домик в аллее «Под каштанами». Это в самом Екатеринентале, близко парка, близко купален, близко «салона» и недалеко от дома губернатора, к которому я тогда был вхож. На дворе у моих дачных хозяев стояли три домика – все небольшие, деревянные, выкрашенные серенькою краскою и очень чисто содержанные. В домике, выходящем на улицу, жила сестра бывшего петербургского генерал-губернатора, князя Суворова, — престарелая княгиня Горчакова, а двухэтажный домик, выходивший одною стороною на двор, а другою – в сад, был занят двумя семействами: бельэтаж принадлежал мне, а нижний этаж, ещё до моего приезда, был сдан другим жильцам <…> Садик оставался постоянно запертым, но мы от этого не чувствовали ни малейшего лишения, так как деревья своими зелёными вершинами прямо лезли в окно, а роскошный екатеринентальский парк начинался сейчас же у нашего домика».
О том, какие отношения сложились с местными жителями у писателя во время его проживания на даче вспоминает Андрей Лесков так: «Сначала в области отношений с местным оседлым населением все шло удоботерпимо: бароны и бюргеры, живо заинтересованные в выгодной сдаче своих вилл и домов наезжим москвичам и питерщикам, держались с русскими хотя и подчеркнуто сухо, но подчеркнуто же вежливо.
Так прошла половина лета. Но вот, 2(14) июля разражается франко-прусская война. Картина резко меняется. Шовинизм русско-немецких «двуподданных» растет, обгоняя ошеломившие весь мир успехи немецкого оружия. Бароны и бюргеры всех возрастов и мастей пьянеют и распоясываются, разрешая себе день ото дня все более наглые выходки по отношению к людям, осмеливающимся говорить на улицах русского города по-русски. Воздух накалялся. «Меченосцы» теряют всякое самообладание.
Как-то вечерком Лесков заходит в курортный «Салон» пробежать последние газеты. Признав в нем русского, трое хорошо подогретых пивом барончиков и бюргерят с места начинают травить неугодного им посетителя, заключая свои выклики «тотальными» выводами, что вся Россия скоро разлетится, как дым, «wie Rauch». На просьбу прекратить провокацию забияки, учтя превосходство сил, предпринимают обеспеченное в успехе наступление. Писатель был горяч во всем и, упредив «агрессоров», впечатляюще остужает их пыл тяжелым курзальным стулом.
Утром к нам жалуют два почтенных барона в наглухо застегнутых сюртуках, цилиндрах и корпоративных ленточках. Лескова не было дома: он отправился к ревельскому губернатору M. H. Галкину-Врасскому, с которым был лично знаком, рассказать об отражении им произведенного на него нападения и дальнейшем развитии события.
Парламентеры, крайне неохотно, почти брезгливо, перейдя с нашей Пашей на русский язык, долго и вразумительно изъясняли ей, что им крайне необходимо говорить, «zu sprechen с господин Лескофф, mit Herrn Leskoff, по ошень важний дель…»
Вернувшийся домой Лесков расхохотался: «Дуэль? Подумаешь! Какой вздор! Хватит с них и нескольких добрых ударов стулом!»»
На фото: Парк Кадриорг (Екатериненталь); Дома по периметру парка; Балтийское море рядом с Кадриоргом.