«А предание да песня – отрава для славянской души!» — писал Бунин.

Песня сопутствует нам на протяжении всей жизни. Поём мы в горе и в радости, через песню выражаем свои чувства и настроения. И.А. Бунин очень любил русские песни. Считал их душой народа.

Позже он вспоминал: «Лет с семи началась для меня жизнь, тесно связанная в моих воспоминаниях с полем, с мужицкими избами. <…> Чуть не всё свободное от учения время я, вплоть до поступления в гимназию, провёл в ближайших от Бутырок деревушках, у наших бывших крепостных и у однодворцев. Явились друзья, и порой я по целым дням стерёг с ними в поле скотину…»

Шире, грудь, распахнись для принятия Чувств весенних — минутных гостей! Ты раскрой мне, природа, объятия, Чтоб я слился с красою твоей! Ты, высокое небо, далекое, Беспредельный простор голубой! Ты, зеленое поле широкое! Только к вам я стремлюся душой! 28 марта 1886

             «Всё, помню, действовало на меня – новое лицо, какое-нибудь событие, песня в поле, рассказ странника….Мать и дворовые любили рассказывать, — от них я много наслушался и песен, и рассказов, слышал, между прочим, «Аленький цветочек», «О трёх старцах», — то, что потом читал. Им же я обязан и первыми познаниями в языке, — нашем богатейшем языке, в котором ….. слилось и претворилось столько наречий и говоров чуть не со всех концов России».

 

Увлечение писателя народной поэзией и героической историей России, Украины широко известны. В рассказе  «На Донце» (позже названный «Святые горы») Бунин прямо скажет о своём восприятии народной поэзии.  «В южных степях каждый курган кажется молчаливым памятником какой-нибудь поэтической были. А побывать на Донце, воспетом в “Слове”, — это была моя давнишняя мечта. Донец видел Игоря, — может быть, видел Игоря и Святогорский монастырь. Сколько раз разрушался он до основания, и пустели его разбитые стены».

Любил он ночи тёмные в шатре,

Степных кобыл заливчатое ржанье,

И перед битвой волчье завыванье

И коршунов на сумрачном бугре.

 

         Стрелою скиф насквозь его пробил,

И там, где смерть ему закрыла очи,

Восстал курган – и темный ветер ночи

Дождём холодных слёз его кропил.

 

Прошли века, но слава древней были

Жила в веках. Нет смерти для того,

Кто любит жизнь, и песни сохранили

Далёкое наследие его.

 

Они поют печаль воспоминаний,

Они бессмертье прошлого поют

И жизни, отошедшей в мир преданий,

Свой братский зав и голос подают.

Оставив родительский дом, Бунин не утратил сознания своей причастности к жизни народа. Поселившись в Орле, он совершает поездку по средней полосе России, живя в Полтаве – по украинским сёлам.

Вера Николаевна Муромцева-Бунина вспоминала: « Когда молодой Иван Алексеевич жил в Полтаве,  то по вечерам всей компанией они ходили гулять куда-нибудь за город. Слушали по вечерней заре чудесные украинские песни, далеко разливавшиеся по окрестностям. Иногда, когда делали привал, <…> затягивали приятными голосами сами песню…»

 В 1913    году Бунин написал рассказ « Лирник Родион», в котором показал читателю удивительно талантливого народного сказителя Родиона.

Предлагаем отрывки из рассказа.

«Сказывал и пел этот «Стих о сироте» молодой лирник Родион, рябой слепец, без поводыря странствовавший куда бог на душу положит.  Я в те годы был влюблен в Малороссию, в ее села и степи, жадно искал сближения с ее народом, жадно слушал песни, душу его».

«Бог благословил меня счастьем видеть и слышать многих из этих странников, вся жизнь которых была мечтой и песней . Родион, случайно пристрявший к женщинам и плывший вместе с ними, был молод и безвестен. Он говорил, что даже не считает себя певцом, лирником. Но певец он был поистине удивительный. Если он еще жив, Бог, верно, дал ему старость счастливую и отрадную за ту радость, что давал он людям».

«Простой, открытый, легкий, он совмещал в себе все: строгость и нежность, горячую веру и отсутствие показной набожности, серьезность и беззаботность».

«Кто-то заговорил о Киеве, о Софиевском соборе. Тогда, как бы продолжая их мерную речь, медленно и певуче заныла, заскрежетала и зажужжала старая лира Родиона».

«Как все истинные художники, Родион сердцем знал, когда надо сказать, когда помолчать. Сказав последние слова, он смолк, опустил незрячие очи, наслаждаясь горькими и счастливыми выдохами своих слушательниц».      Капри. 1913

Здесь, как и во многих других произведениях писателя, раскрывается красота русской души, её величие, мудрость, которую Иван Алексеевич так глубоко ощущал и понимал.

Аркатова Елена.