В Москве были друзья, сочувственники, в этой Финляндии он совсем один.

Война же разыгрывалась. Близилась революция. Никто будущего не угадывал, а оно, никого не спрашиваясь, грозно приближалось. Предвидел ли его Леонид, не знаю. В эту пору мы почти не видались. Он упорно сидел в финском мавзолее, я в глуши Тульской губернии.

Всё же помню спектакль («Человек, который получает пощёчины») в Москве у Корша. Мы сидели с ним и его близкими в ложе. Леонид был угрюм.

          — Пьесу испортили, сгубили. Главная роль не понята. Но посмотри – он указывал на ворох вырезок – как радуются эти ослы. Какое наслаждение для них лягаться. (Это была не премьера, отзывы уже существовали).

          Пьеса как раз достоинствами обладала, личной горечью оживлялась, шла позже и за границей. Всё-таки «ветр успеха» переменил направление.