Я недаром Любил Берлин. II. Обольщение немецкой наукой (Т. Грановский и Л. Ранке).

Я недаром Любил Берлин. II. Обольщение немецкой наукой (Т. Грановский и Л. Ранке).

Я недаром любил Берлин.

  1. II. «Обольщение немецкой наукой»

(Т. Грановский и Л. Ранке).

Приступив к изучению истории в Берлинском университете, Грановский выступал против простой каталогизации прошлого. Он  жаждал не только фактов, но и «смысла» истории, вследствие чего в своём окружении с раздражением отзывался о тех профессорах, которые излагали факты, но избегали высказывать своё мнение. В письме к другу Я.М. Неверову от июля 1836 г. он писал, что есть несколько профессоров, прославившихся не столько университетскими лекциями, сколько своими сочинениями. К таким он относил историка Фридриха фон Раумера. «Раумер… многое знает, но холоден и мелочен. Говорит о пустяках, которые всякому известны, и сверх того не имеет решительно никакого твердого мнения от желания быть беспристрастным. Я прочел его Гогенштауфенов, многому научился из этой книги, но нашел в ней те же недостатки, какие и в лекциях его». Среди недостатков лекций этого учёного Грановский отмечал вялость и сухость. 

О лекциях Риттера Тимофей Николаевич не даёт подробностей, замечая лишь, что «он довольно известен везде». Однако в письмах русского студента содержатся не только заметки о лекциях немецких профессоров, но и об их представлениях о России. Так, в отношении Риттера Грановский пишет, что он «знает и любит её (Россию), хотя никогда у нас не был».  

Из переписки Грановского мы узнаем, что фигурой постоянного его восхищения стал историк Леопольд фон Ранке. «Вердер и Ранке – два сокровища»  пишет Тимофей Николаевич, который в своих письмах уделил наибольшее внимание этому немецкому историку.

Леопольд фон Ранке прожил долгий жизненный путь, посвятив себя научной деятельности. До самого конца своей жизни он оставался ясным и активным в своей работе, как в исследовательской, так и в публицистической. В Берлинский университет Ранке был приглашён в 1825 г. на кафедру всеобщей истории. В годы работы в университете он преподавал и делился своими знаниями о том, как проверить ценность исторических источников, как важно рассказывать факты истории такими, какими они происходили в действительности, без нюансов. В 1833 году Ранке организовал в университете новую форму обучения студентов — семинары  по подготовке профессиональных историков, на основе которых  впоследствии выросли многие немецкие и европейские учёные историки. Среди представителей отечественной истории были Т. Н. Грановский, С.М. Соловьев,  В.И. Герье и др. Посещая эти занятия, Тимофей Грановский отмечает, что «слава Ранке ещё молода, поэтому в России его знают мало, хотя он намного выше своих современников. <…> Не говорю об учёности, это вещь неудивительная в Германии, но его светлые, живые, поэтические взгляды на науку очаруют тебя. Он понимает историю». Неудивительно, что для молодого Грановского, который только учился понимать историю, именно этот профессор стал авторитетом.

Прослеживая исторические воззрения Ранке, мы видим, как они впоследствии отразились во взглядах нашего земляка. Главной творческой силой истории немецкий профессор признавал личность, поэтому характеристика исторических личностей, обрисовка их индивидуальности, была, по его мнению, одной из основных задач историка. Мы знаем, что особо ярко рисовал деятелей истории и Тимофей Грановский. Он также уделял отдельное внимание роли личности в истории и один из курсов его публичных лекций, состоявшихся при Московском университете в 1851 году, так и назывался «Четыре характеристики».

Основной же задачей историка Ранке считал объективное изложение событий. Историк не должен судить историю. Его цель – «писать, как это было». Но внимание историка должны привлекать, прежде всего, те события, которые возвышаются над общим уровнем человеческого развития, т.е. «важнейшие и государственные деяния». К ним Ранке в первую очередь относит события международного характера, называя их «эмергенциями».  Ранке был историком внешнего развития народа, считая, что внешняя политика определяет внутреннюю, а внутреннее развитие народа определяется внешними воздействиями.

С одной стороны Ранке был сторонником понятия единичного в истории. Он признавал, что каждая историческая эпоха  содержит неповторимый характер исторических явлений и вследствие этого интересна и понятна сама по себе, вне связи с другими эпохами. И познание этой неповторимости это важная задача исторической науки. Но при этом немецкий учёный не отрицал наличия определённых связей и сходств между событиями разных исторических периодов, общих закономерностей, которые составляют основу единой всеобщей истории. В написании всеобщей истории он видел осуществление идеала – Божественного плана, который достигается посредством исследования взаимоотношений наций, языков, гражданских институтов, религий, войн и т.п.  Эта идея о том, что историк, изучая особенное, частное, никогда не забывает о целом, восходящая своими корнями к концепции Ранке, находит впоследствии отражение в понимании всеобщей истории Тимофея Грановского: «Всеобщая история имеет… предметом не весь род человеческий, а только общее, существенное в нём».

У Ранке был своеобразный, можно сказать эстетический подход к истории. Представляя какое-либо историческое событие, он как бы эстетически им любовался. Но в тоже время Грановский отмечает, что лекции его были непросты для понимания: «надобно привыкнуть только к его способу изложения, потому что он читает скоро, отрывисто и кажется рассуждает с самим собой, а не думает о своих слушателях. Многие находят, что он сух, от того что у него нет привычки забавлять студентов анекдотами». Но, несмотря на это, Грановский оставался в восторге от его лекций. «У него такой простой, не натянутый, практический взгляд на вещи, что после каждой лекции я дивлюсь, как это мне самому не пришло в голову. Так естественно. Ранке безспорно самый гениальный из новых немецких историков».