В начале 1837 года Грановский начинает изучение философии. Увлечение философией было веянием того времени, когда интеллектуалы жаждали не столько конкретных знаний, сколько философских оснований. Кумиром эпохи был, конечно же, Георг Гегель, слава которого была огромна и в России. Среди молодого поколения Москвы господствовало «упоение гегелевской философией» — отмечал литературный критик Павел Анненков. —«Человек не знакомый с Гегелем, считался почти что несуществующим человеком». В полной мере разделял это увлечение гегелевской философией и Тимофей Николаевич.
Влияние философии Гегеля на Грановского началось с лекций Ганса, Риттера, Габлера и некоторых других. Но более основательное знакомство происходит через непосредственного ученика Гегеля, профессора Берлинского университета Вердера. С ним у русского студента сложились дружеские отношения, в ходе которых они часто рассуждали на философские темы. Вместе со Станкевичем Грановский брал у Вердера частные уроки по логике. Посещая дом профессора-философа, они вели светские разговоры, часто переходя к обсуждению философских вопросов. Предметами бесед с Вердером были «отдельные явления из истории философии, метод философских исследований, отношений философских учений к жизни». С Вердером у Грановского сложились настолько уважительные отношения, что впоследствии, после отъезда Тимофея Николаевича из-за границы, они переросли в дружескую переписку.
По мере заграничного обучения Грановского, потребность в изучении философии росла. «Необходимость философии для меня час от часу более и более чувствую. Я теперь очень понимаю, что есть богатые натуры, которые вовсе не нуждаются в философии: они переносят своё внутреннее единство на внешний мир, а у меня наоборот – я должен извне усвоить себе внутреннее единство и согласие. Только по достижении этой цели я могу сделать что-нибудь хорошее – по моим требованиям по истории».
Ну а каковы же были требования Грановского к философии, её роли и значению в отношении истории? Деятельность Грановского в области философии была чётко локализована: он занимался только философией истории, которую систематически развивал в своих сочинениях Гегель. Философия истории Гегеля подразумевала под собою взгляд на историю с позиции разума, который фиксировал отдельные события, но был направлен на познание общих законов, управляющих частными явлениями. Наибольшую популярность она приобрела в 30-е годы XIX века, как раз в годы обучения Грановского в Берлинском университете. Вся философская среда, литература, преподавание этого времени были проникнуты идеями Гегеля. Немецкая профессура, которую слушал Грановский, прошла гегелевскую школу, представляющую всемирную историю как поступательное развитие абсолютной идеи по определённым ступеням и в форме истории отдельных народов, как бы выполняющих её «поручения» в определённый исторический период.
Большую часть своей жизни и деятельности Грановский был убеждённым гегельянцем. Именно с позиций этого философского учения он читал свои лекции и писал научные труды. Насколько большую роль гегельянство сыграло в становлении Грановского – историка можно проследить по его заграничным письмам к В.В. Григорьеву – другу по Петербургскому университету. Из них мы узнаём, что в первый год заграничной стажировки, погрузившись в интенсивное поглощение европейской науки, Грановский пережил духовный кризис. Монотонная работа по изучению исторических источников и монографий заставила его усомниться в познавательных способностях выбранной им науки. Перед ним встал вопрос, стоит ли вообще заниматься историей, если она ничего не даёт кроме разрозненных фактов и отдельных соображений по этому поводу. В одном из писем Григорьеву Грановский пишет «Чуть не сошел с ума, видя невозможность добиться дельного ответа». Но в скором времени ответ был найден: «Займись, голубчик, философией <…>[обращение к Григорьеву В.В.] Учись по-немецки и начинай читать Гегеля. Он успокоит твою душу». Именно в философии Грановский находит «скрепляющую идею», которая наделила историю смыслом, превратив её в предмет достойный изучения. «Есть вопросы, на которые человек не может дать ответа. Их не решает и Гегель, но всё, что теперь доступно знанию человека, и самое знание у него чудесно объяснено».
Под влиянием Гегеля у Грановского складывается убеждение того, что, не разобравшись в целом, нельзя браться за частности. Не осознав до конца глубинный смысл истории, не поняв закономерности исторического процесса, не стоит разрабатывать конкретную тему. Вследствие этого Грановский отдавал безусловный приоритет не исследовательской работе, а «профессорству», чтению лекций, посвящённых истории в целом. Здесь он мог воедино соединить «клочки знаний», постичь истину самому и открыть её другим: «Хочу читать историю Средних веков на славу. Пусть со всех краев мира идут меня слушать».
Также как и Гегель в оценке исторического процесса Грановский был оптимистом. Он верил в прогресс человеческого развития: «Весь прогресс человечества заключается в том, что человечество становится сознательнее и цель его бытия яснее и определённее». Его лекции по древней и средневековой истории открывали путь к познанию современности, являясь одним из этапов «просветления» человечества.
Гегелевская философия помогла Грановскому сформировать определённое восприятие истории, на котором он впоследствии строил свой лекционный курс. В истории наибольший интерес представляют «великие люди, цвет народа, которого дух в них является в наибольшей красоте; великие перевороты, которыми начинаются новые круги развития; великие общества, в которых народная жизнь просторнее движется и чище выражается». Именно к этим подходам он приобщал своих слушателей, представляя историю как великое шествие народов к вечным целям, поставленным человечеству провидением.
