«Пришвин окончил реальное училище в 1892 году… Учился он по всем предметам отлично, шел первым в классе. «Только очень самолюбив», — замечали учителя.

«Положение выгнанного было такое позорное, такое несправедливое, что я решился доказать, что я могу быть не хуже других». Это и было пружиной, заставлявшей его стремиться к первенству. А зимой Пришвин отправился за семьсот верст в Елабугу, и, подготовившись самостоятельно, блестяще сдал экстерном экзамен за семь классов. Было ему тогда двадцать лет.

Иван Иванович Игнатов предлагает Михаилу остаться в Тюмени работать у него, стать продолжателем его дела, и, как знать, может статься, наследником его капитала. Тот наотрез отказался, но дядя и виду не подал, что ему жалко расставаться с племянником. Ну, что ж, пусть отыскивает сам свое какое-то неведомое ему дело, неясный свой путь.

Может быть, все пошло бы в жизни Пришвина по-иному, если бы в эти дни прощания с Тюменью с ним не произошло то внутреннее событие, из которого, как он пишет в дневнике 1939 года, «развилось его чувство родственного внимания и вся его литература». Событие это было самое простое: юноша сидел у окна, а на подоконник прилетела и села обыкновенная синица.

«Я нечаянно задумчиво поглядел на нее и вдруг почувствовал какую-то нашу связь с этой птичкой, как будто синичка была вся природа, и я был весь человек.

Слова эти грубы и ничего не значат. Но чувство было так сильно, что встреча с этой синичкой осталась на всю жизнь как загадка и как задача в процессе жизни выразить в этом себя самого».

Все в мире стало для Михаила живое и личное, каждый стал связан с каждым, и все ожидало его личного внимания.

Получив аттестат, Михаил вернулся в Хрущево к матери победителем. А вскоре после возвращения отправился в Ригу в политехникум – получать высшее образование.

Он выбрал агрономию и, объясняя себе этот выбор, потом писал: «Скорее всего я подчинялся зову той синички далекой: синичка звала меня в природу».