Михаил Пришвин вел свой дневник без всякой мысли о печати – это откладывалось на далекое будущее. Но в то же время этот дневник был для него «кладовой», из которой он черпал мысли и образы для своих произведений, предназначенных к печати. «Во время нашей жизни в Дунине, — вспоминает Валерия Дмитриевна, — «кладовая» эта пополнялась от общения с народом, будь то сосед на нашей улице или любой встречный на прогулке, знакомый и незнакомый человек. Пришвин постоянно открывает для себя сокровища в душе «простолюдина», как он говорит, или «обывателя». Он ловит и отмечает самостоятельную мысль, ритмичность и образность речи. Недаром он начал свое писательство со сбора народных сказов: «Нужно нам учиться у мужика глазу, как он смотрит на мир. Вот почему я толкусь всю жизнь среди наших крестьян».

Рассказы дунинских лет часто вырастали из встреч Пришвина с местными жителями. О каждой такой встрече он делал памятную запись в дневнике, которая часто представляла собой полноценное произведение. Так, например, появился рассказ об очень колоритном человеке, бывшем фронтовике — «Золотой портсигар». Пришвину понадобилось вставить оконное стекло, и он пригласил соседа — столяра по фамилии Лаптев. Вот его дневниковая запись: «Столяр Александр Лаптев (родился в 1917 году, весь советский) приходил стекло вставлять.

— Деньги возьмешь, Саша, — сказал я, — или водочки выпьешь?

Он замялся неопределенно.

— Ну, какая тут работа, какие деньги… — И вдруг просиял: — Это не секрет, водочки выпить хочется.

— Конечно, — сказал я, — какой тут секрет. Всем водочки хочется, и я сам не прочь… — И, нарезав помидор ломтиками, посыпав солью, налил.

Выпив, Лаптев начал говорить кругами-руладами, начиная каждый круг и кончая:

— Это не секрет, конечно!

Началось с того, что он у тестя живет, и что у тестя нет хлеба, а он достает и дает ему немного, и что это не секрет…

Вторая рулада о том, как он воевал, где был, где ранили, и как он соединился с американским фронтом.

— Это не секрет, они нас хорошо встретили и кормили как! Это не секрет!

И тут он подружился с одним американцем, и тот восхищался русским народом: какой большой, какой сильный!

— Мы, говорит, не такой народ, но зато у нас вот что! – и показал на себя, как он одет, какое оружие, какая палатка, и все. И вдруг он меня спрашивает, это не секрет, конечно, спрашивает меня: «Скажи, за что ты воевал?» Я отвечаю: «За Родину». – «А что есть Родина?» — «Папаша, — говорю я, — и мамаша. Правда, это не секрет, — говорю, — у меня нет ни папаши, ни мамаши, а все равно каждый пожилой человек есть папаша и каждая старушка мамаша. Вот я за них воевал…».

Рассказ столяра Лаптева «Не секрет», вышедший в печати под названием «Золотой портсигар», в тот день глубоко запал в душу Пришвину. И этот мучивший русского солдата вопрос, недоступный пониманию того американца: «Как можно воевать, убивать и разорять земли только ради собственной выгоды и материальных благ?»