Как-то Н. С. Лескову показалось, что получаемые им письма вскрываются и бесцеремонно потом заклеиваются. Это ввело его в состояние, как он сам выражался, когда: «человека ведет и корчит». Никому ничего не говоря, Лесков заказал штамп, который ставил на заклеенной стороне конвертов  своих писем, с задорной надписью: «Подлец не уважает чужих тайн». Вскоре он получил извещение о том, что ему необходимо явиться в Третье отделение собственной его императорского величества канцелярии с выставлявшимся им последние дни на своих письмах штампом.

Домашние нервничают, переживают. Виновник происшествия успокаивает их, но у самого на душе несладко. На другой день жандармский штаб – офицер объявляет ему, что, по просьбе Санкт-петербургского почтамта он обязан сдать свой штамп и никогда более не разрешать себе никаких отступлений от общеустановленных и для всех обязательных почтовых правил. «Внутри пишите и ругайте кого вам угодно, но на конвертах ничего, кроме адреса», – строго подмечает жандарм и добавляет, что просмотр личной пересылаемой корреспонденции необходим и существует во всех благоустроенных государствах. «Ну и чёрт с ними и со всеми правилами!», – говорит Лесков, возвратясь домой к завтраку. «Но и гусей дразнить – не велика забота, – отвечает Екатерина Степановна».

Впоследствии в своих произведения Н. С. Лесков частенько «отображал» почтенную деятельность  жандармов, называя их «голубыми купидонами»: пошленький и подленький капитан Постельников из повести «Смех и горе», «новый жандармчик, развязности бесконечной», который «всё для себя считает возможным» в романе «Соборяне» и др.