30/X. Ночь. [30 октября 1920]

Давно не писала – почти непрерывно переписываю дневник Л<еонида>, рукою.

 И если день проходит так – я почти счастлива. Так: будят меня или сама просыпаюсь в 8 утра. Уходят дети в школу. Встаю, не одетая, переписываю, и, когда заболит рука, бегу в кухню к Наташе, мою быстро посуду, прибираю себе комнату, и опять пишу. В половине второго топот – пришли. Быстро: мойте руки, сними куртку – и обед. В половине третьего приходит к ним немка, до половины пятого занимаются. Гуляют. Приходят, пьем чай – бросаю писать и все время с ними. Ученье уроков, если успевают, то чтение и рисование до 8 вечера. Потом умывание и дети спят, в 9 часов. Опять пишу, Наташа приходит, массажирует плечи полчаса – и часов в 11 я ложусь. Читаю до часу обычно. И сплю. Два раза в неделю к четырем часам и до 8 (дня) ходим к Репину: я позирую, дети рисуют.

Вот сегодня — была на людях- вечером – торопилась домой – и такая тоска на душе, так неинтересны люди и … странное существование. Я продолжаю жить с Л<еонидом>, им одним. Все, что думаю, чувствую, мысленно говорю ему. Конечно, если б был здесь человек, мужчина или женщина, можно было бы поговорить. Избалована, слишком требовательна, может быть. Но никого нет.

<…>

Каждый день благодарю Его, что дал возможность так жить, ни в чем не нуждаясь. Все сыты, одеты, учатся. Вчера купила всем троим валенки и перчатки. Шла и радовалась: так просто – пошла и купила.

Спасибо Тебе, мой голубчик…