Из дневника Анны Ильиничны Андреевой

9/III [9 марта 1921]

Третьи сутки идет бой. Вчера в 10 ч-ов <…> ходили на берег (Варнашка увязался с нами, там мерз и скулил). Мороз в 16 градусов, четыре прожектора и вспышки орудий. Звезды сияли. Одна, вправо, совсем красная, была низко, совсем огромная. Карабкались на прибрежные заносы.

Вчера уже днем у Ефронов смотрели в бинокль – двигались черненькие люди по направлению к «Дубкам», близ Сестрорецка, с фортов из Кронштадта.

Узнала о стрельбе в вагоне (возвращаясь из Выборга, одна). Давно не испытанное волнение захватило так, что физически трудно было сидеть и молчать в вагоне. Встретила меня в Ollila Евгения (Фальковская). Шли домой и выстрелы, как молнии, освещали дорогу и лес. Сегодня посылала Наташу домой за биноклем Л и картой. Когда пообедали дети, еле убрала кухню – такая поднялась стрельба, стекла дребезжали. Пришла немка, тогда смогла сбегать к Ефронам – что творится? – а больше от волнения. <…>

Вечером пришел А.Б. (художник Перевертанный-Черный) – сидели над картой, гадали, кто и чья Красная Горка. В финской газете напечатано, что там Троцкий. <…>

Болезненно мучит меня бесчестность. Не хочу никаких партий – хочу честных людей. Так хочу, как пить, есть, когда голоден. Хочу открытости и прямоты, а не «политики». Хочу, главное, порядочных и честных прежде всего. Пусть будут и слабости, свои человеческие слабости, но знать о них, говорить открыто.

Пока мне известны следующие честные люди: Андреев, Плеханов, Кропоткин, Бурцев. Все надеялась на Авкс., но сомневаюсь немного. Из писателей, что в Париже теперь ни одному не верю.

Все время (теперь без двадцати полночь) продолжают стрелять. Смотрю на бинокль – Л никогда не расставался с ним.

Получила от издательства «Дневник Сатаны» с портретом Л. Вид приличный, но корректура Фальковского ужасна.

Угнетает, отравляет бесчестность.

У Саввы сильный насморк. Спит однако спокойно.

Стреляют.

Фотографии из фондов ОГЛМТ.