В годы Великой отечественной войны М.М. Пришвину открылось совершенно новое миропонимание. Поворот в исторической судьбе своей страны и народа он осознал как веху и на своем писательском пути, как сдвиг в своем «творческом поведении». Отказавшись от предложения эвакуироваться в глубокий тыл, писатель поселился в Усолье, глухой деревне Ярославской области. Отрезанный от Москвы километрами бездорожья, зачастую не имея информации, Пришвин остался лицом к лицу с надвинувшейся на страну опасностью. Не случайно Усолье он назвал «пустыней», «чистым временем» накануне прихода зимы. Эти тяжелые дни переживались им как рубеж, за которым стояло неизвестное будущее. При всей обнаженности человеческого страдания в мире писателю стало необходимо напрямую о нем говорить – и в природе открылись ему новые образы. Там, где он, казалось, был полновластным хозяином своей радости, в этой родной природе, он слышит теперь неизменный голос всеобщего страдания.
Из Дневника М.М. Пришвина:
«Утром началась метель мельчайшими белыми пылинками, рассмотрев которые на темном, я убедился, что и такая пыль состоит из шестигранных звездочек… И все эти снежные груды, от которых гнутся пятидесятилетние сосны и аркой склоняются до земли березы, состоят из этих звездочек.
Сколько зла, сколько злобы в зиме, столь красивой для того, кто живет в тепле и столь ужасной для застигнутого врасплох в поле путника… Сколько замерзает в одну только такую метель живых существ, сколько поломанных ветвей, сколько изуродованных деревьев! Но придет время, и каждая прекрасная и злая шестигранная звездочка зла превратится в круглую каплю доброты, включающей в себя и красоту. Сверху добро, внутри красота – какая сила! А зимой – наружу красота, а внутри зло.
Я продолжаю думать об этом чудовищном скоплении снежного зла, от которого родится богатейшая весна.
Перебрасываюсь от этого в человечески мир, и вся война представляется мне как болезнь, охватившая все человечество. И пусть вырастут на крови цветы – не утешительно. Пусть и тут каждый кристаллик зла превратится в каплю добра – не утешительно!»
