А я, кончая путь «непризнанным» поэтом,
Горжусь, что угадал я искру божества
В тебе, тогда мерцавшую едва,
Горящую теперь таким могучим светом.
Эти горько-светлые строки из стихотворения, посвящённого А. Н. Апухтиным другу П.И. Чайковскому, были написаны в 1877 году. Получив, стихотворение в Сан-Ремо будучи уже признанным композитором, Чайковский брату Модесту писал: «Получил сегодня письмо от Лёли с чудным стихотворением, заставившим меня пролить много слёз». Вот это стихотворение:
П.Чайковскому
Ты помнишь, как, забившись в «музыкальной»,
Забыв училище и мир,
Мечтали мы о славе идеальной…
Искусство было наш кумир,
И жизнь для нас была обвеяна мечтами.
Увы, прошли года, и с ужасом в груди
Мы сознаем, что все уже за нами,
Что холод смерти впереди.
Мечты твои сбылись. Презрев тропой избитой,
Ты новый путь себе настойчиво пробил,
Ты с бою славу взял и жадно пил
Из этой чаши ядовитой.
О, знаю, знаю я, как жестко и давно
Тебе за это мстил какой-то рок суровый
И сколько в твой венец лавровый
Колючих терний вплетено.
Но туча разошлась. Душе твоей послушны,
Воскресли звуки дней былых,
И злобы лепет малодушный
Пред ними замер и затих.
А я, кончая путь «непризнанным» поэтом,
Горжусь, что угадал я искру божества
В тебе, тогда мерцавшую едва,
Горящую теперь таким могучим светом.
Те времена, когда оба мальчика, а они были ровесниками, мечтали в Училище правоведения об искусстве и «славе идеальной» давно прошли. Казалось, светлое будущее, слава ждет Апухтина, а о Чайковском, как о будущей знаменитости, никто не говорил. Апухтин был одним из немногих, кто почувствовал музыкальную одаренность друга и поддержал его в желании оставить службу в М.Ю. и поступить в консерваторию. «Через тернии к звездам» был путь Чайковского к славе. В то время, как Апухтин предавался светским развлечениям и удовольствия, к таланту Чайковского прибавился труд. Он скажет: «Вдохновение – это такая гостья, которая не любит посещать ленивых…» «Для меня труд (муз.) необходим как воздух. Как только, я предамся праздности, меня начинает одолевать тоска…».
Когда Чайковский стал мировой знаменитостью, Апухтин, которому пророчили славу, вторым Пушкиным не стал и к успеху друга он испытывал не зависть и ревность, а только гордость: «Горжусь, что угадал я искру божества…»,- читаем мы в стихотворении.
