И.А. Бунин родился в 1870 г. в Воронеже, в дворянской семье. «Знаю, что род наш “знатный, хотя и захудалый”, и что я всю жизнь чувствовал эту знатность, гордясь и радуясь, что я не из тех, у кого нет ни рода, ни племени».
Первого (13) февраля 1873 г. в Казани у архивариуса уездной земской управы Ивана Яковлевича Шаляпина родился сын Федор. Иван Яковлевич происходил из крестьян Вятской губернии.
В памяти Шаляпина сохранилось, как прекрасно, просто и задушевно пела мать, и как он ей подпевал.
Песня звучала повсюду. Казалось, что окружающие не расстаются с ней ни на минуту. А так как маленький Федя жадно ловил песни, мгновенно запоминая их, то его всегда просили: «Спой!» И он пел.
Ему говорили:
— Песня, как птица, — выпусти её, она и улетит.
Он пел, не задумываясь о происхождении слов, не подозревая, что народ поёт и на слова Пушкина, и на свои, неведомо кем сочинённые. Он только понимал, что народ поёт на всякий случай жизни, что на всё, чем жив человек, припасена им песня.
Спустя многие годы он вспоминал:
«Сидят сапожники какие-нибудь и дуют водку. Сквернословят, лаются. И вдруг заходят, заходят сапожнички мои, забудут брань и драку, забудут тяжести лютой жизни, к которой они пришиты, как дратвой… <…> И поют с таким сердцем, и с такой душой!»
Познакомились Бунин и Шаляпин в ноябре 1901 года в Подольске, когда группа московских литераторов и Шаляпин приехали для встречи с писателем Горьким. После проводов, как сообщал Бунин Чехову, «мы с Шаляпиным пили до 6 часов утра». Они быстро сблизились, подружились, встречались в литературных и артистических кругах, в поездках в Крым и в Италию. Отношения не были прерваны и в эмигрантские годы.
Иван Алексеевич Бунин, приезжая в Москву, часто останавливался в Большой Московской гостинице, что была на Воскресенской площади. На первом этаже гостиницы был ресторан. «Его ещё расширили, открыли при нём новые залы, очень богато обставленные и предназначенные для особенно богатых обедов, для ночных кутежей наиболее знатных московских купцов из числа наиболее европеизированных. Помню, что в тот вечер главным среди пирующих был московский француз Сиу со своими дамами и знакомыми, среди которых сидел и я. Шампанское за столом Сиу, как говорится, лилось рекой, он то и дело посылал на чай сторублёвки неаполитанскому оркестру, игравшему и певшему в своих красных куртках на эстраде, затопленной блеском люстр.
И вот на пороге вдруг выросла огромная фигура желтоволосого Шаляпина. Он, что называется, «орлиным» взглядом окинул оркестр – и вдруг взмахнул рукой и подхватил то, что он играл и пел. Нужно ли говорить, какой исступлённый восторг охватил неаполитанцев и всех присутствующих при этой неожиданной «королевской» милости».
