Впервые повесть «Жизнь Василия Фивейского», с посвящением Ф.И. Шаляпину, была опубликована в Сборнике товарищества «Знание» за 1903 год. В последующих изданиях посвящение снято. Отдельным изданием «Жизнь Василия Фивейского» выпущена в 1904 г. в Мюнхене издательством Ю. Мархлевского («Новости русской литературы») и позже, в 1908 г., в Петербурге издательством «Пробуждение» (Современные русские писатели»).

Толчком к созданию повести «о горделивом попе» стал для Андреева разговор в Нижнем Новгороде с М. Горьким «о различных искателях незыблемой веры». Во время разговора Горький познакомил Андреева с содержанием рукописной исповеди священника А.И. Аполлова, который под влиянием учения Л.Н. Толстого отказался от сана. Новый творческий замысел захватил Андреева. «Он, — вспоминал М. Горький, — наваливаясь на мены плечом, заглядывал в глаза мне расширенными зрачками темных глаз, говорил вполголоса:

— Я напишу о попе, увидишь! Это, брат, я хорошо напишу!

И, грозя пальцем кому-то, крепко потирая висок, улыбался:

— Завтра еду домой и – начинаю! Даже первая фраза есть: “Среди людей он был одинок, ибо соприкасался великой тайне…”».

16 марта 1904 года сборник «Знание» с включенной в него повестью Андреева поступил в продажу. Впечатление от произведения было столь велико, что некоторые рецензенты сборника посвящали «Жизни Василия Фивейского» особые статьи. Внимание критиков было сконцентрировано на образе поднимающего бунт против бога сельского священника. Церковная печать, нападая на Андреева, принялась доказывать нетипичность образа Василия Фивейского.

Повесть заинтересовала символистов. В рецензиях утверждалось, что, кроме этого произведения, в сборнике «нет больше ничего интересного». Сопоставляя Андреева с Чеховым, другой рецензент отмечал: «Оба они тяготеют к символизму, за грани эмпирического, по ту сторону земной жизни, иногда, быть может, вполне бессознательно».

О.Л. Книппер вспоминала, что после чтения «Жизни Василия Фивейского» в сборнике «Знание» в Ялте А.П. Чехов сказал ей «”Знаешь, дуся, как я сейчас напугался, ужас как страшно стало”, — а у самого выражение лица хитрое такое, веселое, и глаз один прищурился».