Ленинград, Питер… Как манит к себе этот таинственный город, влюбляет, заставляет скучать по себе, именно он являлся источником вдохновения Пушкина, Гоголя, Ахматовой и других поэтов, да и сама по себе атмосфера его сильнейшим образом влияет на повествование, героев и сюжет.

Стихи орловского поэта Павла Шубина стали хрестоматийными, но все же широкому читателю Павел Шубин известен мало.

Родился поэт в семье слесаря писчебумажной фабрики села Чернава Елецкого уезда Орловской губернии. А уже в 15 лет уезжает в Ленинград, к сестре, где и проработал слесарем до 33 лет.

Уже потом, продолжая образование, и приезжая в родное село студентом, Павел увлеченно вспоминает Ленинград, белые ночи, гранитные набережные Невы, музеи и встречи с многими знаменитостями.

Именно в Ленинграде Шубин закончил филологический факультет Ленинградского пединститута А. И. Герцена. Находится этот институт и сейчас на набережной Мойки 48, в центре города, недалеко от Марсового поля, Летнего сада, последней квартиры Пушкина.

По сути, Ленинград становится второй родиной поэта.

В 1940 году, перед самой войной, вышел второй сборник Шубина – «Парус», который был очередной вехой в творческом развитии поэта, и именно в нем проявилось огромное влияние на него Ленинграда с его историческими памятниками, ротондами, мостами и площадями. И конечно же, на первом плане сама история.

Ленинград неузнаваемо изменился в первые же месяцы войны. Улицы перегородили массивные укрепления, над городом повисли аэростаты заграждения. На постройку оборонительных рубежей шли дети, женщины и старики, инвалиды.

Весь Ленинград за ними,
Ротам потерян счет,
Улицами  прямыми
Словно река течет,

Так пишет П. Шубин о том страшном времени.

Одно из своих центральных стихотворении поэт так и назвал «Ленинград». Лирический герой этого стихотворения полностью погружен в сопереживание разрушенному врагом города.

Ленинград

Этот город бессонный, похожий на сон,
Где сияющий шпиль до звезды вознесён,
Город башен и арок и улиц простых,
Полуночный, прозрачный, как пушкинский стих,
Снова он возникает из мглы предо мной,
До безумия – прежний, до горя – иной.

Перерублен садовых решёток узор,
Под ногами валяется бронзовый сор,
Вечный мрамор Атлантов в подъезде дворца
Перемолот, дымится под ветром пыльца;
И на жгучую, смертную рану похож
Жаркий бархат оглохших Михайловских лож.

 Еще одно стихотворение о пылающем Ленинграде называется Гордый город.

Гордый город

Ты в сугробы зарылся глубоко,
Обжигаемый ветром морей,
Город Ленина, Пушкина, Блока,
Город юности вольной моей!
Под ногами твоих караулов
Колыхается поле, как плот;
Ходит смерть несмолкающим гулом
В промерзающих прорвах болот…
…А навстречу полки с Арсенала,
Всхрапы загнанных броневиков…
На чугунных решетках канала
Звездный отблеск снегов и штыков,
Вновь оплечь пулемётные ленты,
Но обычен рабочий рассвет:
После боя ночного студенты
Наполняют университет.

Уже будучи известным поэтом, Шубин создает своеобразный гимн, ставший вечным памятником отваге и героизму солдат Волховского и Ленинградского фронтов. Став поистине народной и любимой, «Волховская застольная» была впервые исполнена в 1942 году и пелась во многих вариантах.

На самом деле здесь зашифрован образ гораздо сложнее. Под Ленинградом в стратегическом смысле образовалось узкое место или «горло», которое войска должны были ликвидировать, чтобы взять в котел вражескую  войсковую группировку. А возможно, что сыграла роль еще одна ассоциация: «Бутылочным горлом», « Flaschenhals», в немецких оперативных документах называлась та самая «Дорога жизни», что вела в блокадный Ленинград.

Редко, друзья, нам встречаться приходится,
Но уж когда довелось,
Вспомним, что было, и выпьем, как водится,
Как на Руси повелось!

Пусть вместе с нами земля семья ленинградская
Рядом сидит у стола.
Вспомним, как русская сила солдатская
Немцев на Тихвин гнала!

Выпьем за тех, кто неделями долгими
В мерзлых лежал блиндажах,
Бился на Ладоге, бился на Волхове,
Не отступил ни на шаг.

Выпьем за тех, кто командовал ротами,
Кто умирал на снегу,
Кто в Ленинград пробивался болотами,
Горло ломая врагу.