Летом 1884 года Николай Семёнович Лесков лечился в Мариенбаде. Писатель доволен: встаёт в 4 утра, пьёт воды, принимает ванны, ходит в горы и в 9 вечера спит. Ему 53 года, он свободен. На интересного мужчину обращают внимание отдыхающие здесь дамы, но он к ним совершенно безразличен. «…всё моё внимание занято моим сердцем и лёгкими», – писал Лесков своему 18-летнему сыну Андрею. «Дамские гонения не устают, но я уже махнул рукою, потому что всё равно работать нельзя, да и скрыться некуда. Здесь им делать нечего от скуки. Я им дарю, вместо роз, розовые пачки бумажек…Они это сносят», – с иронией сообщал он. И далее: «…сбросил 16 фунтов жира и принял в кровь изрядную долю железа. Одышки нет, и я свободно всхожу на самые высокие возвышенности… Из Веймара приехал посольский священник старик Ладинский… Я его искал весь день по Мариенбаду и в воскресенье пошёл в русскую церковь. Подходя к кресту, я сказал ему моё имя. Он сию же минуту вернулся в алтарь, подал мне просфору и вдруг сказал: «Знаете ли, господа, кто это? Это наш умница Николай Семёнович Лесков». Я переконфузился, а он добавил: «Да, да, наш милый, честный, прекрасный умница». Потом перекрестил меня и сказал: «Я 25 лет на чужбине и 18 лет мечтал о счастии вас видеть и обнять». Мы оба растрогались и заплакали…».