Эта история произошла с Афанасием Фетом, когда он был подростком. Фет вспомнил о ней на склоне лет и решил рассказать в своей книге «Ранние годы моей жизни».
Во время учёбы в пансионе Крюммера Фет подружился с сыном богатого лифляндского помещика Альфонсом Перейра склонным к шалостям, выдумкам и разного рода развлечениям. Одним из любимых развлечений было скакать на прекрасных лошадях из конюшни его деда по окрестным лесам и полям.
Однажды, во время одной из таких прогулок верхом Фет с Альфонсом увидели высокую и просторную каменную ограду с железными решётчатыми воротами, над которыми виднелся потускневший золочёный крест.

«- Что это такое? Спросил я, когда мы подъехали к воротам.
— Кладбище, отвечал Альфонс, слезая с лошади и привязывая её. – Привяжи свою лошадь мы сейчас туда пойдём.
— Как же мы взойдём, когда ворота на запоре?
— Пустяки сказал Алюфонс, просовывая руку между прутьями решётки и отодвигая незамкнутый засов.
Всё значительное пространство кладбища было закрыто частью старыми могилами, а частью крестами и памятниками.
— А это что такое? Спросил я, указывая на каменное строение, похожее на погреб с плотно запертыми дверями
— Вот бы взойти! Сказал Альфонс, подходя к дверям: ведь как шатается! говорил он, сильным плечом, напирая на ветхую дверь. Дверь не поддавалась.
— Что же ты стоишь, обратился он ко мне: хоть бы налягнул! А то точно баба! Сказал он, щеголяя русским выражением.
Налёг и я, и стало слышно, как с каждым нашим дружным толчком дверь поддавалась всё больше и больше, и наконец, с глухим лязгом приотворилась. Сначала ничего не было видно во мраке, но когда мы нарочно широко размахнули обе половинки дверей, то увидели ряды гробов, местами поставленных на два яруса.. Возиться с большими гробами мы не хотели, но близко от входа на больших стоял маленький.
— Надо посмотреть, что там, сказал Альфонс. И снявши гробик, мы поставили его на самую полосу врывающегося света. Удивительно, что крыша, когда мы вскрывали, не представила ни малейшего сопротивления. Надо полагать, что гвозди или винты, которыми она была прикреплена к гробу, не могли уже крепко держаться в сгнившем дереве.
Взорам предстала совершенно белая как мел девочка лет 10-ти, с тихим выражением на лице, как у спящего ребёнка.
Одета она была в лёгкое белое платье, обшитое широкими кружевами. Брезгуя прикасаться к мёртвой, я схватил попавшийся мне обломок ветки и попробовал тронуть платье. Кружева и само платье не представляли моему прутику никакого сопротивления и рассыпались под ним так же для меня не чувствительно, как если бы я чертил по воде.
То же самое происходило и с телом. Мы закрыли гроб и снова поставили его на прежнее место, а затем, затворивши насколько это было возможно, было дверь склепа и железные ворота, сели на лошадей и поскакали домой».
Обмирал ли Фет в тот раз, мы не знаем. Он не стал раскрывать те чувства, которые вызвало у него это посещение, но кому хоть раз довелось побывать в склепе, тот знает, что сильное впечатление после этого остаётся надолго.