Находясь в эвакуации в ярославском селе Усолье, М.М. Пришвин узнал о трагедии его любимого города – Петербурга-Ленинграда, который уже в начале войны оказался в тяжелом кольце блокады. Этот город писатель называл своей «духовной родиной». Он стал колыбелью его творческого пути, ведь именно здесь в издательстве А.Ф. Девриена была опубликована его первая книга путевых очерков «В краю непуганых птиц». Окруженный военный Ленинград стал символом героической стойкости и непобедимости русского народа. Пришвин вместе со всем народом переживал трагическую судьбу его мужественных жителей и героических защитников. Дневники писателя в эти дни пестрят тяжелыми записями рассказов о блокадном городе.
«Ленинградский фольклор». Из дневника М.М. Пришвина.
«Солдат шел по улице, встретил покойника, обратил внимание на знакомое одеяло. Подошел, узнал свое одеяло и понял – жена.
Рассказчик прибавил:
— А если бы пошел другим переулком, так бы и не знал, что жена умерла.
Выслушали женщину из Ленинграда, башмачную закройщицу. Почерневший от голода мальчишка вырвал кусок хлеба у женщины, которая веревкой подпоясала каракулевую шубу – так похудела, и ноги, отекшие от голода, обмотанные, похожи были на два бочонка. Как молятся. Как убирают покойников, Как немцев отгоняют. Как умирают… скорее мужчины, потом женщины, и всего выносливее оказываются дети.
Женщина из Ленинграда стала притчей во языцех, все узнали вдруг, какой ценой достается наше продвижение вперед… И тоже понятнее становятся в устах англичан героические эпитеты в отношении Красной Армии… Может ли в большой войне пройти безнаказанно действие, подобное истребление индейского племени европейцами?
— Вот то-то и есть, что является надежда на взрыв, на выход из-под глубоких подземных пластов огня жизни… А что это за огонь, что это за сердце, такое большое, всеобщее, близкое, это сердце наше же собственное, что соединяет «я» и «ты» в наше «мы», это сердце, зарытое глубоко в землю, на которой люди теперь истребляют друг друга? Мы ждем этого взрыва.
