В рассказе «Молчание» автор традиционно поднимает перед читателем вопросы жизни и смерти, тирании и смирения, отрицания и принятия, добра и зла.
В этом рассказе удивительным образом Леонид Андреев делает главным героем «молчание». Вокруг него разворачиваются события, оно пронизывает все произведение: с него все начинается, им все кончается
«Положи, Господи, хранение устам моим и дверь ограждения о устах моих» (Пс. 140:3). Но ему нужно учиться. Сколько бы слез обид и ссор можно было избежать, если бы человек научился молчать. Мы подчас привыкли говорить только сами и не умеем слушать других.
«Много раз я сожалел о словах, которые произносили уста мои, но о молчании я не жалел никогда», – говорил преподобный Арсений Великий.
В центре Москвы, на Покровском бульваре, стоит старинный дом. Именно он был пристанищем московского литературного кружка, вдохновителем которого был Н. Д. Телешов. Здесь общались М. Горький, А. А. Куприн, А. Серафимович, Л. Андреев, И. Бунин.
Из воспоминаний Н. Д. Телешова
Леонид Андреев
За год или за два до того, как вышла первая книжка рассказов Леонида Андреева, — а вышла она в 1901 году, — Горький писал мне из Нижнего Новгорода, что рекомендует и просит приютить и приласкать молодого начинающего писателя, Андреева, человека хотя и неизвестного, но очень милого и талантливого.
Вскоре после этого Горький приехал в Москву и в первую же «Среду» привез к нам Андреева.
Это был молодой человек с красивым лицом, с небольшой бородкой и черными длинными волосами, очень тихий и молчаливый. Одет он был в пиджак табачного цвета.
В десять часов, когда обычно начиналось у нас чтение, Горький предложил выслушать небольшой рассказ молодого автора.
— Я вчера его слушал, — сказал Горький, — и признаюсь, у меня на глазах были слезы.
Но Андреев стал говорить, что сегодня у него болит горло, что читать он не может… Словом, заскромничал и смутился.
— Тогда давайте я прочитаю, — вызвался Горький. Взял тоненькую тетрадку, сел поближе к лампе и начал:
— Рассказ называется «Молчание»…
Чтение длилось около получаса.
Андреев сидел рядом с Горьким, все время не шевельнувшись, положив ногу на ногу и не сводя глаз с одной точки, которую он выбрал где-то вдалеке, в полутемном углу. Но вряд ли он чувствовал в то время, что каждая прочитанная страница сближает с ним этих хотя и известных ему, но все же чужих людей, среди которых сидит он, точно новичок в школе.
Чтение кончилось. Горький поднял глаза, ласково улыбнулся Андрееву и сказал:
— Черт возьми, опять меня прошибло!
«Прошибло» не одного Алексея Максимовича. Всем было ясно, что в лице этого новичка «Среда» приобретала хорошего, талантливого товарища. Находившийся среди нас Миролюбов, издатель популярного в то время «Журнала для всех», подошел к Андрееву, взял у него тетрадку и убрал в карман. У Андреева глаза заблестели. Печатать у Миролюбова, в его журнале с такой хорошей репутацией и с громаднейшим количеством подписчиков и читателей, было не то, что появляться в «Курьере», скромной московской газете, где пока он работал.
Вскоре рассказ был напечатан.
Андреев с первого же вечера сделался в «Среде» своим человеком.
За «Молчанием» следовали другие рассказы, и все они проходили через «Среду». И «Жили-были», и «Сергей Петрович», и «Стена», и нашумевшая «Бездна» — все было читано самим автором по черновым тетрадкам.
