Война и мир как человек во вне и человек внутри себя.

Человек на войне и человек у себя – это стало теперь двумя противоположными состояниями, одно – война, как жизнь в принуждении, другое – жизнь по собственной воле, как мир. Между тем и другим человеком на войне и у себя потерялась всякая связь, и оттого погасла поэзия.

И стало нам теперь чудиться, будто жизнь, которую мы раньше признавали за действительность, есть кошмарный сон, а та внутренняя личная жизнь, обращенная к небу, стала истинной жизнью.

— Вот несчастье, — тихо сказала моя подруга, — мне кажется, ты, мой милый, не спишь.

— Нет, милая, — ответил я, — несчастье наше именно в том, что мы спим.

И рассказал ей, как мне теперь жизнь представляется в обратном порядке и что земля загорелась, и земледелец должен бросать семена в облака…

— Это здесь, в Москве так, — ответила она, — а вот приедем домой, там поспела малина, грибы, там река, и лес и небо, и я, ведь я-то с тобой – какой же это сон?

— Так я же про то и говорю, что я и ты – это не сон, и река наша, и лес наш, и небо наше, все это есть и останется с нами навсегда, а Москва, и война, и Союз писателей – все это нам снится, и странность непонятная только в том, что такое множество людей видят один и тот же кошмарный сон. И самое страшное, самое непонятное, это в том, что если эти разные люди видят один и тот же сон, это значит, этот сон есть действительность.