Посещение Иерусалима подарило Бунину и его жене невероятные впечатления и надолго осталось в памяти. Но «странствия» продолжались: из Иерусалима путешественники выехали в Яффу, а оттуда в Бейрут.

«Бейрут смотрит на север, а потому море у его ног печальное. Город сирийский, восточный, без всяких памятников. Мы ездили по городу, выезжали за заставу: там много садов, вилл, увитых глициниями и другими цветами», – пишет Вера Николаевна.

На следующий день Иван и Вера отправляются в Баальбек. «Свернули в Баальбек. Впечатления от дороги среди гор Ливана и Анти-Ливана, а также в Баальбеке не поддаются, как говорится, никакому описанию», — отмечает Бунин в письме к двоюродному племяннику. Тут же, в Баальбеке, Бунин создает стихотворение «Храм Солнца» («Шесть золотистых мраморных колонн…»).

«Баальбек – развалины огромного храма, вернее храмов, самых древних и самых огромных из всех когда-либо созданных рукой человеческой. <…> От огромного города, который на своем веку перетерпел так много и от людей и от стихии, осталось маленькое селение, а от храма – шесть исполинских колонн, которые мы по пути с вокзала в город неожиданно увидали над развалинами, вокруг которых зеленели сады. <…> Мы долго бродим среди этих циклопических развалин, с каким-то недоумением взираем на колонны, которые вблизи кажутся еще более исполинскими», – делится впечатлением Вера Муромцева.

Очередная остановка – Дамаск. Из дневника Бунина: «Дамаск. Огромная долина среди гор, море садов, и в них – город». До позднего вечера Иван и Вера бродили по городу, который в сумерках казался фантастическим. А ранним утром они уезжают в Тивериаду, оттуда – в Капкрнаум, затем – в Табху.

«Пребывание наше в Табхе было самым счастливым временем за все время нашего пути. <…> Вечерней зарей мы гуляли за монастырем. Мир, покой и тишина царили над всей, уже позлащенной закатом, страной. Мы долго сидели и на самом берегу озера. Ян прочел мне свои новые стихи», – пишет Вера Николаевна.

Побывав в Назарете и Кайфе, путешественники отправляются в Египет, в Каир. «Каир поразил меня чистотой, благоустроенностью, блеском, и не только солнечным. <…> Когда жар спал, <…> мы отправились прогуляться. Мы прошлись по людным широким улицам <…> и поехали взглянуть на закат, на грациозные пальмы, на кровавые отблески Нила, на пирамиды, ставшие фиолетовыми». Ранним утром Иван и Вера едут к пирамидам: «И вот мы одни у подножья Хеопса, и только тут, подойдя вплотную к пирамиде, я ощущаю ее величину. <…> Мы обходим вокруг все пирамиды, удивляемся высоте каждого шершавого уступа и всем существом понимаем, что значит «египетская» работа, вспоминаем Баальбек. Затем долго стоим перед сфинксом, очень засыпанным. Сфинкс производит на меня более сильное впечатление, чем пирамиды, – своей мощью и загадочностью. Я никак не могу оторвать взгляда от его плоского лица».

Из Каира Бунин с женой на поезде уезжают в Александрию, оттуда отплывают на пароходе в Константинополь, а затем возвращаются в начальную точку их путешествия – Одессу.

Под впечатление от это паломничества во Святую Землю Бунин создал серию очерков и стихов на темы Востока. В них мы встречаем шумный Каир, залитые солнцем площади Александрии, величественные пирамиды, руины храма в Баальбеке, смесь Византии и Востока в Константинополе, первобытно-простой Иерусалим. А еще в них – раздумья Бунина о жизни человечества, о смене цивилизаций, о древней культуре.