В 1875 году в своей «Автобиографии» Тургенев писал: «Из прежних учителей своих И.С. с благодарностью вспоминает <…> об И. П. Клюшникове, довольно известном тогдашнем литераторе, подписывающем свои стихи буквой «Ѳ».

И в самом деле, личность Ивана Петровича Клюшникова (1811-1895) столь своеобразна, что она заслуживает того, чтобы поговорить о ней подробнее.

В 1832 году Клюшников закончил Московский университет со степенью кандидата словесных наук. В студенческие годы Клюшников особенно увлекался историей. Один из друзей его молодости вспоминал: «Он обладал даром вызывать дух исторических эпох <…> В живой импровизации, исполненной юмора, но всегда основанной на  серьёзных изучениях, он рассказывал о людях и делах отдаленного прошлого, будто самовидец, как бы о лично пережитом». Позднее Клюшниковым было сочинено сатирическое стихотвор­ное «Обозрение всемирной истории». По окончании университета Клюшников преподавал историю в Московской первой гимназии, затем в Московском дворянском институте, давал частные уроки. В доме Тургеневых И.П. Клюшников появился, по-видимому, в 1833 году, когда будущий писатель готовился к поступлению в Московский университет. Тургенев надолго запомнил черты своего учителя истории. 16/28 марта 1857 года, напоминая Клюшникову о его «старом ученике», Тургенев писал, что тот так и остался в его памяти «молодым человеком, весёлым и приветливым, с пушистыми  бакенбардами, в мундирном фраке и в картузе с длиннейшим козырьком».

В студенческие годы Клюшников сблизился с поэтом и философом И.В. Станкевичем и стал членом его кружка.

В 1837 году Клюшников пережил душевный кризис. Год спустя он писал Станкевичу: «Ты часто пророчил мне передрягу; она случилась со мной… два или три месяца я был сумасшедшим, потом медленно (почти год) оправлялся».

Клюшников начал писать стихи в 1838 году, решив таким образом «отметить свои страдания». В кружке Клюшникова в шутку называли «феосом» – то есть богом. Первой буквой этого греческого слова (фитой) он и стал подписывать свои стихи, которые сразу обратили на себя внимание читателей. Белинский писал о них: «<…> они отличаются чувством скорбным, страдальческим, болезненным <…> Знакомые с состоянием духа, которое в них выражается, никогда не пройдут мимо их без душевного участия <…>».

Болезненное состояние уже не оставляло Клюшникова, он постоянно высказывал  недовольство собой и друзьями. Весной 1843 года Клюшников уехал из Петербурга в своё харьковское имение, где провёл оставшуюся жизнь, прервав отношения с друзьями молодости. На письмо от 28 марта 1857 года, в котором Тургенев писал Клюшникову: «<…> я протягиваю Вам руку – и надеюсь, что Вы не откажете мне подать свою, что Вы отзовётесь на мой призыв», он не ответил.

Тем не менее, Тургенев не однажды вспомнил Клюшникова – его образ запечатлелся в произведениях писателя 40-х-50-х годов. В стихотворении «Один, опять один я. Разошлась …» (1844) Тургенев попытался передать трагический надлом, который произошёл в судьбе его учителя.

То вижу я себя на лавке длинной,

Среди моих товарищей… Учитель –

Красноречивый, страстный, молодой –

Нам говорит о Боге … молчаливо

Трепещут наши души… лёгким жаром

Пылают наши лица, гордой силой

Исполнен каждый юноша. Потом

Лет через пять в том городе далёком,

Наставника я встретил … Поклонились

Друг другу мы неловко, торопливо

И тотчас разошлись. Но я заметить

Успел его смиренную походку,

И робкий взгляд и старческую бледность…

Тургенев изобразил Клюшникова в Щитове, персонаже повести «Андрей Колосов» (1844); мы находим его черты в герое рассказа «Гамлет Щигровского уезда» (1849), где писатель впервые пред­ставил образ «лишнего человека». Клюшников упомянут в романе Тургенева «Рудин» (1856) как «весёлый Щитов, Аристофан наших сходок».

Надо думать, что жизнь И.П. Клюшникова, в глазах Тургенева, воплотила в себе трагические судьбы поколений мыслящих людей России.