В 1922 году в издательстве «Парфенон» (Санкт-Петербург) вышла в свет книга «Тютчев. Сборник статей», один экземпляр которой хранится в фондах Орловского объединенного государственного литературного музея И.С. Тургенева (личный фонд А.И. Тинякова №19). Издание это интересно тем, что его составителем и автором вступительной статьи является наш земляк, поэт Александр Иванович Тиняков. За Тиняковым (творческий псевдоним Одинокий) в отечественном литературоведении прочно закрепилась слава отверженного. Справедливости ради надо сказать, что он сам приложил к этому немало усилий: пьянствовал, предавался разврату, совершал шокирующие общество поступки, например, одновременно сотрудничал в либеральном и черносотенном изданиях.
«Слишком уж выразительна его фигура даже на том роскошном фоне, который представляет собой серебряный век. Человек ограниченного таланта, воспринявший все соблазны и искушения своей эпохи как неукоснительное руководство к действию, тем самым становится не просто «одним из», но и тем образцом, по которому можно изучать сами каноны, принципы и неписаные законы символизма», — писал Н.А. Богомолов в предисловии к книге стихов Тинякова.
Опустившись на самое дно социальной лестницы — у Тинякова было постоянное место на углу Невского и Литейного, где он просил милостыню с табличкой «Подайте бывшему поэту» — он писал о том, о чем не было принято слагать стихи даже в эпоху расцвета декадентства: о продажных женщинах (стихи «Бульварная», «В ночном кафе»), о прокаженном («В лепрозории»); писал от лица трупа («Мысли мертвеца») и даже от плевка («Любо мне, плевку-плевочку»). Его творчество во многом и было плевком в сторону пристойности и морали. Стихотворение «Радость жизни» особенно возмутило современников. Лирический герой созерцает череду гробов, в одном из которых, возможно, поэт Гумилев, и ликует «над трупами раньше умерших людей». Напрасно потом Тиняков оправдывался, что написано это было за два месяца до расстрела Николая Гумилева. В стихотворении «Без морали» Тиняков утверждал: «Все, в чем есть морали привкус, мне противно и смешно». Его стихи шокировали. Тиняков умудрился не угодить сразу всем, да он и сам это понимал. В стихотворении «Моим гонителям» признавался:
Насолил я всем с избытком:
Крайним, средним, правым, левым!
Все меня отвергли с гневом
И подвергли тяжким пыткам.
Тем же 1922-м годом, что и сборник статей о Тютчеве, датировано совершенно возмутительное с точки зрения христианина стихотворение «Долой Христа!»
Любой, кто хотя бы немного знаком с творчеством Тинякова, подумает, что человек, для которого не существует ни идеалов, ни морали, если уж возьмется анализировать и разбирать творчество какого-либо известного литератора, неминуемо попытается ниспровергнуть его авторитет. Тем более, что для декадентов характерно развенчание всего старого, академического. Подумает так читатель — и ошибется.
Сразу надо сказать, что интерес к литературе Тиняков впитал еще в стенах орловской мужской гимназии; юношей он был уже знатным книгочеем. Вот как описывал страсть Тинякова к книгам его пансионный воспитатель, учитель географии, писатель Федор Дмитриевич Крюков: «Читал запоем и без разбора, тратил на книги все «собственные» деньги, лишая себя завтраков, простаивал по целым часам перед витринами книжных магазинов, менял и продавал книги, разыгрывал даже их в лотерею (в пансионе), пускался и в другие коммерческие предприятия (открывал, например, библиотеку, абонемент — пять копеек в месяц) — все с единою целью, — чтобы изыскать средства на покупку новых книг. В четвертом классе он уже прочитал Тургенева, Достоевского, Л. Толстого, Гончарова, почти всех новых беллетристов».
Тиняков издавал в пансионе журнал «Школьные досуги», в котором он сам и другие авторы нередко выступали с критическими статьями на произведения современников: Горького, Чехова, Андреева. В фондах Орловского объединенного государственного литературного музея И.С. Тургенева хранятся записи Тинякова по изданию истории русской литературы XIX -XX вв, которые он вел в 1904-1905 годах.
Так что сборник статей о Тютчеве возник как продолжение интереса Тинякова к русской литературе и ее ярчайшим представителям.
В короткой справочной статье «От составителя» Тиняков пишет: «Крупнейшие русские писатели — люди разных поколений и самых разных направлений, — объединялись в чувстве восхищения перед поэзией Тютчева; Некрасов, Тургенев, Фет. Ив. Аксаков, В.С. Соловьев — оставили замечательные критические работы, посвященные описанию и разбору произведений Тютчева. К сожалению, работы эти почти недоступны для рядового читателя». Чтобы оживить интерес читающей публики к творчеству Тютчева, Тиняков собрал под одной обложкой журнальные статьи 50-х годов XIX века и отдельные публикации о Тютчеве более позднего периода. В составленном обзоре «Критика о Тютчеве» Александр Иванович Тиняков приводит в сокращении статьи Н.А. Некрасова, И.С. Тургенева, А.А. Фета, В.С. Соловьева; отрывки из книги И.С. Аксакова «Федор Иванович Тютчев», а также произведения своих современников о поэте — В. Я. Брюсова, А. Л. Волынского, В. Ф. Саводника, Д. С. Дарского, А. Г. Горнфельда. Тиняковым проделана большая работа по поиску и сбору информации о Тютчеве. Представленный материал, безусловно, призван популяризировать творчество Федора Ивановича Тютчева.
Однако Тиняков не ограничился цитированием чужих мыслей и взглядов на творчество великого лирика: он помещает в сборнике собственную аналитическую работу «Великий незнакомец» о творчестве поэта-земляка. Актуальность сборника Тиняков объясняет тем, что, несмотря на признание творчества Тютчева литературными авторитетами, широкая публика почти не знает имени великого русского поэта: «Он прожил 70 лет, не имев даже на минуту успеха, равного успеху не только Некрасова, но хотя бы Апухтина или Фофанова». Причин этого явления Тиняков называет несколько: обстоятельства жизни поэта (22 года он провел за границей на дипломатической службе), пренебрежительное отношение к судьбе своих стихов (не заботился об их успехе, никогда не принимал участия в издании своих стихотворений). Но самой весомой, по Тинякову, причиной является отречение общества от поэзии: «Вот общество наше, отрекаясь от поэзии, не признавая духовной необходимости иметь постоянное общение с великими выявителями красоты, не чувствуя потребности пить из неиссякающих, кристальных родников искусства — действительно остается в бескрылом одиночестве. И не этим ли добровольным отчуждением от искусства вообще и от поэзии в частности объясняется давно отмеченное одичание нашей интеллигенции и ее творческое бесплодие во всех областях жизни?»
Тиняков убежден, что общество лишает себя возможности слушать «единственного в своем роде мудреца-мыслителя», «поэта природы»: «У него был великий редкий и страшный дар, дар проникать духовным взором до самых оснований всемирного бытия — и дар еще более редкий — чувствовать себя в одно и то же время человеком и макрокосмосом». Стихи Тютчева о природе Тиняков называет космическими, пишет, что индийские мудрецы признали бы их своими: «Он даже самые таинственные из своих созерцаний пожелал и сумел выразить в образах, сумел сказать о них размеренной речью. Индийские браманы, вероятно, прокляли бы его за то, что он открывает тайну божества; мы приветствуем его за это, как нового Прометея». Свои мысли Тиняков иллюстрирует цитатами из стихотворений Тютчева: «Видение», «Сумерки», «Святая ночь на небосклон взошла», «Сон на море», «Певучесть есть в морских волнах».
Особое место в своей статье Тиняков посвящает анализу любовной лирики поэта.
«Тютчев, как никто, понял трагическую природу человеческой любви <…>. Для него любовь не только или вернее не столько «союз души с душой родной», — сколько «поединок роковой» («Предопределение»), который кончается смертью сердца более нежного, более любящего. Любовь Тютчева к женщине не менее своеобразна и глубока, чем все в его поэзии. Это не платоническое любование, не бессильное мление, а подлинная, пламенная страсть».
Тиняков отмечает, что эпитеты, которые использует поэт, описывая любимую женщину и чувства к ней, исключительно целомудренны и чисты.
«От этого целомудрия, от этой стыдливости страсть у Тютчева, — пишет Тиняков, — теряет свою отталкивающую грубость, но выигрывает в силе. Страсть Тютчева — не безобразные корчи тела, а пылание духа, охваченного сладострастием». Тиняков цитирует стихотворение Тютчева «Я очи знал, — о, эти очи!» и делает неожиданный вывод: «Здесь дано всестороннее, совершенное изображение человеческой любви, и не только обозначены все элементы этого сложного чувства, но и синтезированы так, как синтезирует их сама природа, да и то в лучших человеческих сердцах. Сладострастие, нежность и роковая печаль слиты здесь в один бессмертный аккорд». Рассматривая элегии, посвященные Тютчевым Елене Денисьевой, Тиняков заключает, что «в этом роде поэзии никогда ничего лучшего не было написано на русском языке».
По мнению Тинякова, стихи, посвященные внешней красоте природы, образуют третью сторону лирики Тютчева: «Часто они сливаются со стихами космическими, но иногда ограничиваются простой передачей картины или впечатления».
Отдавая должное остроумию, образам, неподдельному пафосу политических стихотворений Тютчева, Тиняков ставит их ниже чисто-лирических произведений.
В 1850-м году в статье, посвященной Тютчеву, Некрасов писал: «Со всем тем популярности мы не предсказываем г. Тютчеву, — той шумной, сомнительной популярности, которой, вероятно, г. Тютчев нисколько не добивается. Талант его по самому свойству своему, не обращен к толпе и не от нее ждет отзыва и одобрения, для того чтобы вполне оценить г. Тютчева, надо самому читателю быть одаренным некоторою тонкостью понимания, некоторою гибкостью мысли, не остававшейся долго праздной. Фиалка своим запахом не разит на двадцать шагов кругом; надо приблизиться к ней, чтобы почувствовать ее благовоние».
Почитатель и исследователь творчества Тютчева — Александр Иванович Тиняков был одарен тонкостью понимания, гибкостью мысли, которые, по мнению Некрасова, являются неотъемлемыми свойствами ценителей поэзии Тютчева.
Из маленькой книги статей о Тютчеве читатель почерпнет много интересных сведений о его творчестве и вместе с тем получит новые штрихи к портрету скандально известного поэта XX века, нашего земляка, Александра Ивановича Тинякова.
И.В. Самарина, научный сотрудник Музея писателей-орловцев