Лето 1914 года Леонид Андреев провел в шхерах. На этот раз он жил недалеко от Гельсингфорса, в местечке Эсбо – там, где в 1906 году был вместе с Александрой Михайловной и маленьким Вадимом.
«Объявление войны застало нас в глубине Финляндии, в Нодендале, где жили Добровы, — вспоминал Вадим Андреев. – У них мы встретились в конце июля 1914 года: я приехал из Гельсингфорса по железной дороге, а отец на «Далеком», после двухнедельного плаванья в шхерах, знаменитым Барезундским проливом, который он особенно любил».
От дальних морских путешествий Андрееву сразу же пришлось отказаться и, как оказалось, навсегда.…Почти перестали приезжать гости – дом писателя опустел. В действующую армию отправился младший брат Андрей. О ходе военных действий Л.Н. Андреев будет узнавать из газет и писем брата. «Три дня был в бою наш полк, — писал Андрей Николаевич, — и многих уже не стало. Тяжело ранен вольноопределяющийся моей роты, с которым я хлеб-соль ел…».
«Милый мой, Андрушечка, — продолжал диалог Леонид Андреев,- вчера получили твои письма из окопов. Ах ты, голубчик мой, как тебе там приходится <…>. Еще никогда, ни при каком чтении, я так не верил в войну, как при твоих письмах…».
В первые месяцы войны писатель почти отошел от художественного творчества – все его время и талант теперь были отданы публицистике. С большим воодушевлением он сотрудничал в газетах «Утро России», «Биржевые ведомости», «День», в журнале «Отечество». Одна за другой появляются его статьи и брошюры с выразительными названиями: «Война и студенчество», «Восхождение», «Наши», «Слово о Сербии», «Любите и жалейте солдат», «В сей час грозный», «Пусть не молчат поэты» и др. Он писал на злобу дня, постоянно уточнял и развивал тезисы, изложенные в письмах к брату, делал это ярко, напористо, пафосно, он вел свою борьбу «за Россию мечты и идеала». Трагическая тема растерзанной Бельгии, которая первой приняла удар немецких войск, глубоко волновала Андреева. Ей он посвятил несколько статей и пьесу «Король, закон и свобода». При написании драмы он опирался на факты, о которых сообщали газеты. Осенью-зимой 1914 года пьеса была поставлена Московским драматическим и Петроградским Александринским театрами. Зрители приняли ее с энтузиазмом, увидев в ней продолжение и эмоциональное развитие тех идей, которые прозвучали в публицистике автора драмы.
Почти в это же время Андреев пишет пьесы: «Самсон в оковах», «Собачий вальс», которые при жизни писателя так и не были опубликованы. В январе 1916 года Леонид Николаевич завершил работу над повестью «Иго войны», в том же году повесть вышла в альманахе «Шиповник». Произведение вместило многое из пережитого самим писателем, из его публицистики и переписки с братом Андреем Николаевичем. Более благожелательно критика отнеслась к последней пьесе Л.Н. Андреева – его одноактной драме «Реквием». Пьеса была поставлена на крошечной сцене московского театра – студии В.Ф. Коммиссаржевской. Премьера состоялась 17 декабря 1916 года. Однако зимние месяцы 1917-1918 гг. оказались для Андреева, по его словам, совершенно бесплодными. По дневниковым записям можно с достаточной достоверностью восстановить основные события жизни писателя той поры. Они связаны, прежде всего, с тремя важными датами: 20 лет в литературе, 10 лет браку с Анной Ильиничной и 10 лет дому в Ваммельсуу, который был уже не пригодный для жилья. В 18-м году Финляндия отделилась от России – не выходя из своего дома, Леонид Андреев оказался заграницей. Вскоре из газет становится известно, что страны Антанты, желая прекращения гражданской войны готовы вступить в переговоры с большевистским правительством. Для писателя, жившего надеждой, что бесчеловечный режим вот-вот рухнет, предполагаемое сотрудничество воспринимается как катастрофа, которую еще можно предотвратить. Андреев пишет статью под названием S.O.S.(«спасите наши души!»). Он был уверен, что она изменит ход событий. «Мне удалось сказать то, что думают все. Всюду статью читают, добровольцы ее переписывают (она еще не напечатана). Комитет по телеграфу передал ее полностью в Париж и готовится распространить ее на всех языках» — писал Л. Андреев. К сожалению, в Париже были «напечатаны только кусочки». И следующая запись в дневнике: «Вот, кажется и все. Ни шума, ни движения, как псу под хвост. <…> Промерзла душа насквозь и, пожалуй, не оттаять ей, не узнать тепла до самой смерти…».
В сентябре 1919 года Андреевы переехали в Нейволу и поселились на даче у Федора Николаевича Фальковского. Здесь Андреев попытался настроиться на работу. Усилиями близких удалось избавиться от вещей хозяина, которые вызывали раздражение гостя, и получился «удобный и приятный кабинет». В этом кабинете были сделаны последние дневниковые записи и написано письмо близкому другу Н.К.Рериху.
«Все мои несчастья сводятся к одному: нет дома. Был прежде маленький дом: дача в Финляндии…. Был и большой дом: Россия с ее могучей опорой, силами и простором. Был и самый просторный дом и моё: искусство-творчество, куда уходила душа. И все пропало. Вместо маленького дома – холодная, промерзлая, оборванная дача с выбитыми стеклами, а кругом – чужая и враждебная Финляндия. Нет России. Нет и творчества…. Изгнанник трижды: из дома, из России и из творчества…».
12 сентября 1919 года Леонид Николаевич умер.
Анна Ильинична не пожелала предавать его прах земле на чужбине, и временно, до погребения в родной земле, решила поставить гроб с его телом в маленькой часовне в Нейволе на кладбище Картавцева.
В 1956 году прах Леонида Андреева был перенесен на Литераторские мостки Волковского православного кладбища в г. Ленинграде (ныне Санкт-Петербург). Писателя похоронили на пустовавшей поляне в отдалении от собратьев по перу. На шестигранный обелиск из черного лабрадорита нанесли надпись: Леонид Николаевич Андреев. 1871-1919.
