Жизнь Ивана Новикова в Каменск-Уральске была насыщенной. В начале декабря 1942 года он выступал перед учащимися одной из местных школ. Писатель рассказал школьникам о своей поездке в Михайловское, о работе над романом о Пушкине и прочёл отрывки из произведения «Пушкин на юге». А также в своей лекции Новиков дал напутствие юному поколению: «С самых детских лет у меня была большая любовь к литературе. И вас прошу – укрепляйте свою привязанность к книге. Не обязательно быть писателем, но обязательно – любить литературу».

В этот период своей жизни Иван Алексеевич вёл тетрадь в красном переплёте, в которой записывал заметки дневникового характера, отдельные мысли, наблюдения, а также наброски сказок, поэмы и стихи. Эта тетрадь была подарена писателю Мариной Цветаевой. В ней имелась дарственная подпись: «Дорогому Ивану Алексеевичу Новикову тетрадь для стихов из долгожданного багажа. М.Ц.»

И вот, на следующий день после выступления в Каменской школе, Новиков записал в красную тетрадь свои очередные размышления: «В молодости сам себе кажешься старше, в старости сам себе кажешься моложе. Говорят: главное богатство старости – опыт, знания… Всё это, верно, большие богатства. Мудрость – ещё большая, но и ни эти богатства, ни даже сама мудрость не есть главное. Есть нечто, без чего всё это напоминает музей, пусть даже храм, но не жизнь: жизнь всегда молода. И вот самое дорогое в старости – это неоценимые ощущения юности: молодой ветерок в душе. О, как истинно богато шумят тогда «в багрец и золото одетые леса».

Встречаем мы на страницах тетради в красном переплёте много стихов Новикова. Они, как бы заменяли ему дневник в поэтической форме. Самые обычные истории, услышанные или увиденные им самим, Иван Алексеевич тут же записывал стихами. Так, на Урале родились такие его стихотворения, как «Топка печки в Каменске-Уральском», «Как женился», «Домик». Работая над стихом, Новиков был предельно требователен к себе: оттачивал каждую строчку, подбирая правильное выражение своей мысли. Об этом сложном процессе он рассказывает в стихотворении «Труд»:

Черновики стихов исчерчены порою,

Как пашня под весенний сев,

Но слышит пахарь сам: над чистой бороздою

Как чисто прозвучал напев!