В некотором царстве, в некотором государстве.
Часть 2. Пришвин-путешественник.
В просвещенной Европе.
В 1900 году Пришвин получает долгожданное разрешение выехать за границу для окончания высшей школы. До этого юноша успел поучиться в Рижском политехникуме и даже пострадать за революционную деятельность (сначала – в Митавской тюрьме, а потом – в Ельце под надзором полиции). Он уже свободно владел немецким языком и знал труды немецких ученых-химиков, поэтому его выбор пал на Германию. Пришвин устремляется в таинственную Европу, к истокам просвещения, манившую русских еще со времен Петра с твердой верой в высшее назначение западной культуры.
Первое впечатление о западноевропейском городе Пришвин получил от Варшавы: прямые улицы, красивые площади, памятники прославленным литераторам, композиторам, скверы с изящными клумбами, готическая архитектура. А вот Берлин показался ему сумрачным, холодным, казенным и скучным городом. Он встретил юного путешественника какой-то деятельной сосредоточенностью, сразу поражающей русских в Германии. На пустынных, широких улицах — моют, скребут, чистят, а грамотные кучера читают запрещенную газету «Форвертс». Понятней других здесь было слово «выгода» — оно никого не отпугивало, не оскорбляло: «Казалось, человек тут виден не с лица, а вывернулся всем своим рабочим механизмом наружу и так сошелся в деле с другими», — вспоминал он.
Пришвин учится в разных городах Германии, пытаясь определить свою будущую специальность. Проучившись полгода в Берлине, он отправляется в Иенский университет. Здесь открыла ему свои двери зеленая Германия, и юноша увидел поэтическое лицо суровой, как вначале показалось, страны. Тюрингенские горы… Вартбург и зал Миннезингеров… Оживало овеянное фиолетовой дымкой таинственное средневековье. В Веймаре происходит «встреча» с Гете – с его натурфилософией и даром познавательной интуиции. «Это какое-то сверхзнание вроде догадки, как нимб предустановленной гармонии…» — пишет о нем Пришвин.
После года блужданий студент переезжает в старинный саксонский город Лейпциг, где определяется на агрономическое отделение философского факультета. Вот почему он одновременно слушает биологов Лампрехта, Геккеля, химика Оствальда и философов Паульсена и Вундта. Часто Михаил шел в одну аудиторию, а попадал в другую только потому, что через плохо закрытую дверь долетали до него какие-то интересные слова. Но его неудержимо тянет на родину, к родным просторам, родному языку и бесхитростным русским людям. За два года Пришвин завершает образование, проявив недюжинный характер и силу воли: «Нужно было запереться в себе, отказаться от всякого общения с русскими за границей и в этом отказаться от самого дорогого, от своего родного русского языка».
За пределами России Пришвин не только учился, но и с удовольствием приобщался к мировой культуре. С увлечением посещал музеи. Увидев впервые в Дрездене «Сикстинскую мадонну» Рафаэля, он был поражен ее простотой и женственной грацией материнства: «Такое простое внутреннее чудо, такое обычное, ежедневное почему-то выходило на картине бесконечно значительным, и вся картина была большая, как океан», — писал он. В Лейпциге впервые зазвучала для него музыка Вагнера, созвучная его внутреннему поиску своего пути.
Перед возвращением на родину Пришвин решает провести несколько дней во Франции. И вот наш путешественник уже в сутолоке Итальянских бульваров Парижа, взбирается на недавно отстроенную к Всемирной выставке 1889 года Эйфелеву башню, любуется Собором Парижской богоматери, острые шпили которого выступают в рамке узенькой ленты Сены. В Люксембургском музее он долго стоит перед мраморным изображением «Леды» Родена, восторгается его «Мыслителем», а в Луврском музее — воочию видит Венеру Милосскую. В Версале — осматривает дворец и национальную галерею, бывшую загородную резиденцию французских королей.
Получив диплом агронома, в 1902 году Пришвин возвращается в Россию. Много пережив и передумав за границей, многим интересуясь, увлекаясь, он жил постоянными мыслями о России. «Я не менял убеждений, нет, я не изменил и Отечеству, все это проходило как сон от пробуждения личности», — вспоминал он.
Ст. научный сотрудник музея писателей-орловцев Абинякина Т.В.
