Студенты Московского университета 40-х гг. XIX в. жили в атмосфере острых общественных интересов. Вследствие этого работа в университете активно шла не только в его аудиториях, но и за их пределами. В своём стремлении найти общий язык с молодежью, прогрессивные преподаватели университета встречались со студентами для частных разговоров в своих домах. Так, в своих воспоминаниях философ Б.Н. Чичерин отмечает, что у Кавелина, Редкина «в назначенные дни собиралось всегда множество студентов; происходили оживлённые разговоры не только о научных предметах, но и о текущих вопросах дня, о явлениях литературы… Всякий молодой человек, подававший надежды, делался предметом особенного внимания и попечения». Но были не только домашние встречи…
Одним из центров культурно-общественной жизни Москвы того времени, где любили собираться артисты, литераторы, а также студенты и преподаватели Московского университета, была кофейня Печкина. Она располагалась близ Театральной площади. Владельцем этого заведения стал Иван Артамонович Бажанов, задумавший по западному образцу устроить кафе для людей искусства, где они могли бы вести споры, беседы и задушевные разговоры об искусстве. Задумка удалась. В скором времени кофейня стала славиться не только вкусными пирожными, печеньем и вареньем, но и беседами о последних театральных премьерах, литературных новинках, чтением свежей прессы и даже играми в бильярд, шашки и шахматы. Это место превратилось в своего рода интеллектуальный клуб московской интеллигенции того времени. А.Ф. Писемский называл кофейню «самым умным и острословным местом в Москве». А.А. Фет, бывший в то время студентом Московского университета, писал о ней так: «Кто знает, сколько кофейня Печкина разнесла по Руси истинной любви к науке и искусству».
Приехав в Москву, Грановский тоже бывал в кофейне Печкина, которая привлекала его тем, что была местом постоянных встреч, споров, дискуссий. Ведь в живом общении с молодежью обаяние Грановского проявлялось ещё ярче, чем на кафедре. Он умел и любил общаться с молодежью, возбуждать в ней мысль, заинтересовать разными проявлениями общественной жизни в прошлом и настоящем. Проводя подобные «частные беседы» со студентами, Грановский, как и другие представители прогрессивной профессуры, вносил вклад в общее дело просвещения. Хотя, по приезде в Москву он признавался, что изначально ему «советовали держать себя подалее от студентов, потому что они «легко забываются». Я не послушал и хорошо сделал. В исполнении моих обязанностей я не сделаю никакой уступки, но вне обязанностей мне нельзя запретить быть приятелем со студентами».
С первых же дней Грановский сблизился со студентами и для частных встреч с ними у себя на дому отвёл специальные часы: «…Посещения студентов берут много времени, для отвращения этого неудобства они ходят ко мне только по утрам, тотчас после лекции, когда я ровно ничего не могу делать». Подобная «незапланированная нагрузка» и университетские лекции, которые Грановский вёл в полную силу своей богатой натуры, быстро вывели его в первые ряды прогрессивной профессуры Московского университета.
