В 1843 году Т.Н. Грановский начинает свой курс публичных чтений, который длился пять месяцев. Этот курс был призван познакомить всех собравшихся с историей средних веков, а также с взглядами лектора на историю, как процесс объективный, внутренне логичный и всеобщий для всех народов.
Первая публичная лекция курса состоялась в стенах Московского университета 23 ноября 1843 года. Как и лекции Грановского для студентов, этот публичный курс собрал огромную аудиторию слушателей разного возраста и социального положения. Сам Тимофей Николаевич отмечал: «…в аудитории нет места, дамы приезжают за полчаса до начала, чтобы сесть поближе, я сам a la mode (в переводе с франц. – модный)». К концу чтений аудитория, всё также как и вначале, ломилась от народа и была охвачена устойчивым одушевлённым интересом.
В своём курсе Грановский отстаивал, новую для того времени, идею всеобщности исторических законов. Он подчёркивал, что идеи парламентаризма, революционные выступления – это не выдумка Европы, от которой можно отгородиться, а всемирные закономерные исторические процессы, от которых не уйти. Этим Тимофей Николаевич противоречил официальной идеологии, опиравшейся на то, что опыт других стран не следует считать ориентиром для России. Но все свои мысли Грановский подавал мягко и аккуратно. Так, говоря о всеобщности истории, лектор обращался к христианству: «Христос сказал удивлённому древнему миру, что все люди суть сыны Божии, что все они братья и что перед Богом нет ни эллина, ни варвара! Итак, в христианстве лежит идея всеобщей истории».
В курсе публичных лекций Грановский сознательно обращал внимание на явления средневековой Европы, которые перекликались с русским общественным строем. Так, в критике феодализма средневековья без труда угадывалась критика царского деспотизма и крепостного права.
Всё это Грановский доносил до своих слушателей убеждённо. Он вообще выступал против простой каталогизации исторических фактов, событий. Во всём он искал смысл, суть истории: «Я имею убеждения, и привожу их в моих чтениях, если б я не имел их, я не вышел бы публично перед вами, для того, чтобы рассказать, больше или меньше занимательно, ряд событий». Такой подход не замедлил ждать положительного результата. Друг и слушатель публичного курса А.И. Герцен отмечал: «На последней лекции аудитория была битком набита… Наконец, он встал и начал благодарить слушателей – просто, светлыми, прекрасными словами, слезы были у него на глазах, щеки горели, он дрожал… После заключительных слов Грановского вся аудитория поднялась с восторженными рукоплесканиями, раздались крики: браво! прекрасно! Треск, шум; дамы махали платками, другие бросились к кафедре, жали руки преподавателю, требовали его портрета. Он хотел уйти из аудитории, но толпа преградила ему путь. Он стоял бледный, сложа руки и склоня голову, хотел произнести несколько слов и не мог. Шум одобрения поднялся с новой силой и длился. Студенты заняли лестницу, по которой при тех выражениях восторга Грановский, изнемогая от волнения, едва мог пробраться из залы университетского совета…»
Первый публичный курс Грановского был закончен с успехом.
