«В нем было всё своё, лесковское».
Ф.Ф. Фидлер «Н.С. Лесков». Часть вторая.
«… 23 апреля 1892г. я был у Лескова. Жил он на Фурштадтской, д. 50, кв. 4, в первом этаже. С изумлением я остановился в его кабинете, не зная, куда взглянуть. Я находился в целом музее раритетов: направо и налево, сверху до низу — старые картины и старинные образа, оружия, статуэтки, часы-куранты…- в таком изобилии и в такой нагромождённости, что взор терялся, не будучи в состоянии фиксировать отдельные предметы…Мне навстречу порывисто зашагала грузная фигура в сером халате, похожем на подрясник, и, без слова приветствия, пожала мне руку…Он прилёг на длинное мягкое складное кресло около окна, подтянул ноги, на которых тут же расположились Бутька и Шерри — крошечные белоснежные пуделя,- и начал жаловаться на приступы ангины и удушья. Я посоветовал ему велосипед. «Нет, это мне не поможет. Ведь болезнь моя не только физического, сколько нравственного происхождения. Разве может человек остаться здоровым, если он всю свою жизнь был предметом литературной травли и ему, на старости лет, запрещают шестой том его сочинений? А травили меня так, как может травить только русская критика: упорно, слепо, сознательно несправедливо и беспощадно! А писатель ведь без того страдает, сам собою! И он должен страдать! Чем сильнее он страдает, тем одухотворённее становится его произведения. Настоящий писатель всегда мученик своего таланта, своих идей. Сто раз я давал себе зарок больше ничего не писать. Но писатель — как кающаяся блудница: сидит она весь день сокрушённая в своей комнате и скромно занимается рукоделием; но как только зажглись уличные фонари,- непреодолимая сила влечёт её снова на тротуар! Так и рука писателя неудержимо тянется к перу. Ох, литература! Русская литература! Русский литератор!… В начале ноября 1892г. в Петербурге приезжал на несколько дней А.П.Чехов. У больного Лескова он нашёл порок сердца и неправильную деятельность почек. – «Опасно это?» — спросил я Антона Павловича. «Да, жить ему осталось не больше года». Но Чехов ошибся: умер Лесков только в 1895 г… Покойный писатель завещал «погребсти тело самым скромным и дешёвым порядком, при посредстве «Бюро погребальных процессий», по самому низшему, последнему разряду»…». На похоронах моих прошу никаких речей обо мне не говорить. Я знаю, что во мне было очень много дурного и что я никаких похвал и сожалений не заслуживаю. Кто захочет порицать меня, тот должен знать, что я и сам себя порицал»… И, действительно, на могиле не было произнесено ни одной речи…».
- Ф.Ф. Фидлер. 1906
