О новой даче Леонида Андреева сохранилось много воспоминаний его современников: Серафимовича, Чуковского, Беклемишевой. Конечно, мнения разнятся, но все единодушно отмечали своеобразие, оригинальность и сильное эмоциональное воздействие художественного образа дома. Молодому архитектору, еще не закончившему в то время своего профессионального образования, удалось создать обстановку эмоционально насыщенную, благоприятную для творческой работы. В 1908 году Андрей Оль становится членом большой семьи писателя. Он женится на младшей сестре Л. Андреева Римме. Теперь их связывают не только деловые отношения, но еще дружеские и родственные.
Андреев очень по-доброму относился к своему новому зятю, с удовольствием проводил время в семье Олей. Когда те жили на даче, на Черной речке, Леонид Николаевич приезжал к ним в гости на велосипеде, пили чай, играли в крокет.
В доме писателя на Черной речке Андреевы жили одним большим семейством. На лето приезжали все братья писателя и сестра Римма с детьми. Все дети пользовались полной свободой: бегали босиком в любую погоду по песку, по кошеной и некошеной траве, грязные, расцарапанные, загорелые и счастливые. Они наслаждались жизнью, смеялись и играли.
«Летом отец начинал увлекаться морем, — писал Вадим Андреев. — Впрочем, это было дольше, чем увлечение, — он любил море по-настоящему, полной грудью, всем своим существом, и это была вероятно, единственная любовь, лишенная надрыва, в которой не чувствовалось желания уйти от самого себя. Еще в детстве ему казалось, что слово «море» — до двадцати лет он не только моря, но даже не видал ни одной широкой реки – на страницах книг было набрано курсивом и как бы жило независимой от текста жизнью». Когда Финский залив становился ему тесен, то он отправлялся в глубину Финляндии, в шхеры. На своей яхте « Далекий» Леонид Андреев уезжал на целые недели и, возвращался домой загорелый со спокойными глазами. Немного отдохнув, чуть ли не на другой день снова уходил в море. Каждое лето вплоть до лета 1914 года, он жил морем. Море успокаивало его и давало ему бодрость и силу. Андреев говорил, что может все разлюбить и все забыть, но одного не забудет, и не разлюбит – песчаный пляж и набегающую на него волну. И, что море он полюбил еще в детстве и ждал его.
«Иногда он брал нас, детей, с собою, — вспоминал старший сын Л. Андреева Вадим. – С семи часов утра я уже дежурил около его спальни, ожидая с нетерпением, когда он проснется. <…>Наконец он поднимался, подходил к барометру, на всякий случай<…> Добрый час продолжалась погрузка – с пристани передавали кульки, детей, осторожно перебиралась бабушка. Наконец трижды загудев сиреной, плавно огибая маленькую бухту, «Далекий» выходил в море и зигзагами, от вехи к вехе, разбрызгивая острым носом встречные островерхие волночки, направлялся к мысу Обнес. Всю дорогу отец не отходил от штурвала,-надвинув на глаза морскую фуражку с белым полотняным верхом, изредка поднося к глазам большой черный бинокль, он уверенно, как настоящий морской волк, вел моторную яхту».
