Друг М.М. Пришвина, ученый-натуралист, член-корреспондент Парижской академии наук К.Н. Давыдов оставил нам яркие забавные воспоминания, связанные с выступлениями писателя в Российском географическом обществе в 1908 году. Это уникальные и единственные в своем роде свидетельства о молодых годах Пришвина и по непосредственности, искренности, с которой написаны, и по стремлению проникнуть в тайник человеческой, а не просто писательской души.

Из книги В.Д. Пришвиной «Путь к слову»:

«…Шло заседание в присутствии известных ученых. Некий малоизвестный писатель Пришвин, интересующийся этнографией, делал сообщение о своей поездке в Заволжье. Вот он вышел на эстраду, моложавый, гибкий, волосом черный – друзья звали его в те годы «Грач»; кожа светлая и по-детски нежная – такой сохранялась до глубокой старости; светлые глаза с двойным выражением – открытые с улыбкой к людям и неизменно серьезные внутрь себя. Начинает рассказывать.

И вдруг опустился на пол эстрады, лег на живот и пополз, повторяя вслух: «Ползут, все ползут… тут, там, везде. Мужчины, женщины, дети – все ползут…» Так он изобразил очень выразительно дикий, укоренившийся в православном народе языческий обряд «оползания» святынь – в данном случае это было на берегу Ветлуги – церкви чтимого народом со времен Ивана Грозного святого Варнавы.

Корректная публика была смущена, раздались протестующие голоса. А Пришвин поднялся с пола, и как ни в чем не бывало, занял подобающее лектору положение за кафедрой и продолжал рассказ.

В другой раз Пришвин рассказал по ходу своего выступления народную легенду, услышанную им в лесах, о какой-то «девке Матрешке», которую якобы украл Леший, а потом вернул ее домой, только она была уже «умом не в себе», и к тому же этим Лешим… подкованная!

Пришвин передал эту легенду точно, как слышал ее от народа, то есть как подлинную быль: ведь люди, ему рассказывавшие, верили в нее. Слушатели недоумевали. И Пришвин – он был уже захвачен игрой, хотел расшевелить, поколебать трафаретное мышление, как говорят, «сбить людей с толку», повторял: «вернулась подкованная». Давыдов пишет: «Шокированный зал разразился хохотом». Но Пришвин ничуть не смутился.

– Вот вы смеетесь, — сказал  он не без сарказма, – вы, разумеется. Скажете, что лешего не существует. Согласен – здесь, в этом зале, он, может быть, и не появляется, но там… Впрочем, — добавил он, оглянув зал победоносным взглядом, – если Лешего вообще нет, то объясните мне, пожалуйста, кто же подковал Матрешку?

«О впечатлении, произведенном на публику этим ядовитым замечанием, предоставляю судить читателю, скажу только, что председателю пришлось неоднократно хвататься за звонок» — так пишет Давыдов.