Л.М. Маричева (г. Орел)
Экспонаты рассказывают
Муаровая туфелька
Опубликовано в Тургеневском ежегоднике 2018 года/ Сост. И ред. – Л.В. Дмитрюхина, Л.А. Балыкова.- Орел: Издательский Дом «Орлик», 2018.-424 с
Отчего в одиноком молчанье,
В шуме дня и в ночной тишине,
Ты, погибшее рано созданье,
Стало часто являться ко мне?
Из поэмы «Село Колотовка» А.Н. Апухтин
Эта трагическая история произошла полтора столетия назад и дошла до наших дней благодаря одному уникальному экспонату, который хранится в фондах музея И.С. Тургенева.
В 1980 г. в «Книге поступлений» музея была сделана запись:
«Женский ботинок с левой ноги работы крепостных. Автограф И.Н. Николаева: Сестры Зины 1864 г. мая 6. запись сделана в день её трагической гибели. Утопла в 22 года в пруду имения в 1864 г. Дочь Николая Ильича Вощинина».[1]
Эта бесстрастно-лаконичная запись относится к муаровой туфельке, напоминающей своим внешним видом изящный, лёгкий, беловато-телесного цвета башмачок, сбоку на шнуровке. Кажется, что туфельке было предназначено облегать красивую женскую ножку.
Трогательному экспонату почти 155 лет. Он требует очень бережного отношения, поэтому только изредка извлекается из фондов музея, чтобы быть представленной на выставке.
Семейную реликвию передала в музей приезжавшая в Орёл Татьяна Николаевна Коломнина урожденная Николаева, внучатая племянница Зинаиды.
Она же поведала драматическую историю, случившуюся много лет назад в их семье. Суть её сводится к следующему.
Зинаида Николаевна Вощинина (Зиночка; 1842-1864 гг. была дочерью Николая Ильича Вощинина (1795/96-1860) карачевского помещика из сельца Уголок и законной жены его Зиновии Петровны, в честь которой она и получила своё имя. Зинаида была мечтательно-романтической, образованной девушкой, окончившей Смольный институт, чему в немалой степени способствовали её старшие братья Антон и Иван, главные наставники любимой сестры.
Брат – Антон Николаев (1836-1904) был одним из лучших теноров своего времени, пел на Мариинской сцене в Петербурге и в Большом театре в Москве.
П.И.Чайковский посвятил ему романс «Нет, никогда не назову», а Даргомыжский назвал «своим единственным князем» после исполнения этой партии в его опере «Русалка».
Другой брат Иван Николаев (1829-1906) являлся художником Императорской Академии художеств, учеником А.Г. Венецианова и М.Н. Воробьёва.
Романтическое мировосприятие Зинаиды было убито, когда мать решила устроить судьбу дочери, выдав замуж за человека, которого она не любила. Иван Коломнин был состоятельным орловским помещиком, соседом по имению, холостяком, вдвое старше Зиночки.
Открыто пойти против воли матери Зинаида не осмелилась, к тому времени отца уже не было в живых, поэтому она задумала избежать участи быть женой нелюбимого страшным образом.
Во время свадебного пира невеста вышла из-за стола с тем, чтобы поправить туалет и долго не возвращалась. Вдруг неожиданно прибежал пастух и рассказал, что видел, как барышня бросилась в пруд, но вздувшийся кринолин никак не давал ей утонуть. Тогда она выбралась на берег, сняла юбку и снова бросилась в воду. Спасти девушку не удалось. На берегу осталась её свадебная туфелька, на которой брат Иван и сделал надпись, указывающую на ту трагически памятную дату «6 мая 1864 года».
Надо думать, что эта жуткая история быстро стала достоянием общества, широко обсуждалась в орловских кругах. Как раз в это время в Орле жил поэт А.Н. Апухтин С 1863 по 1865 год он состоял чиновником особых поручений при орловском губернаторе Н.В. Левашове. Службой поэт тяготился, карьерой совсем не дорожил, если учесть, что за 2 с половиной года пребывания на посту чиновника из порученных ему дел до конца довёл «только одно». Да и творчеством, казалось, совсем не занимался. Свободное время охотно проводил в обществе друзей и знакомых, которых в Орле и на Орловщине у него было много: Карповы, Жедринские, Сафоновы, Лазаревские, Володимировы.
Однако, в тот год, когда погибла Зиночка Вощинина, Апухтин напишет поэму «Село Колотовка» о состоянии русской деревни в пореформенный период. Одним из сюжетов поэмы станет история до странности похожая на ту, что рассказала Татьяна Николаевна Коломнина.
На поразительное сходство реальной истории с художественным вымыслом поэта Апухтина (если это не была воплощённая реальность), впервые обратила внимание В.Ф. Василенко, автор статьи «Орловский жертвователь Антон Николаев».[2]
Кажется, что образ погибшей девушки не хотел отпускать поэта. Как будто она просила продолжить её короткую жизнь в его творчестве.
Но зачем же в безмолвном мечтанье,
В шуме дня и ночной тишине,
Ты, погибшее рано созданье,
Так упорно являешься мне?
А.Н. Апухтин. Из поэмы «Село Колотовка». 1864.
В Орловском музее изобразительных искусств хранится старинный, видавший виды, чудом сохранившийся семейный альбом с фотографиями Николаевых-Вощининых. На одной из них, можно увидеть прелестную молодую девушку. Это Зиночка Вощинина в возрасте 20 лет, муаровая туфелька которой, пережив столетие, дошла до наших дней.
Из сокровищ фетовской книжной коллекции
В фондах музея И.С. Тургенева хранится небольшая, но очень ценная коллекция прижизненных изданий поэта Афанасия Афанасьевича Фета. Это, прежде всего, сборники его стихотворений: 1856-го года, на долю которого выпал наибольший успех, и 1863-го года, так и не распроданный при жизни поэта. Кроме того, в музее есть сборники стихотворений Фета последних лет – «Вечерние огни» издания 1883-го, 1885-го, 1888-го годов, выходившие крошечным тиражом. Критик Н.Н. Страхов писал, что это «настоящее золото русской поэзии». Проза Фета представлена книгами его «Воспоминаний». В коллекции также присутствуют почти все переводы Фета римских поэтов: Горация, Катулла, Марциала, Овидия, Проперция, Тибулла, Ювенала, за которые в 1884 году Академия наук присудила ему первую Пушкинскую премию, учреждённую в 1880 году в России. Среди книг можно найти фетовские переводы трудов немецкого философа А. Шопенгауэра, в произведениях которого поэт искал ответ на свои умственные запросы. Издания всех этих книг имеют скромный ничем не примечательный вид, но есть среди фетовских книг одна, которая сразу же бросается в глаза. Это великолепное подарочное издание «Фауста» Гёте большое по размеру, в бордово-коричневом кожаном переплёте, с золотым обрезом и с рисунками Энгельберта Зейтбертца. Книга вышла в 1889 году в издательстве А.Ф.Маркса в Петербурге в год 50-летнего юбилея литературной деятельности поэта. «Что Вы скажите об издании “Фауста”? Маркс был так любезен, что прислал мне это великолепие», – писал критик Страхов Фету (10.12.1888).
Фет мечтал об издании своего перевода «Фауста» давно ещё в 1881 году. Он писал своей давней приятельнице С.В.Энгельгардт: «“Фауст” – это моя художественная религия, пропаганда. Это вершина всего Гёте. Я бы при жизни хотел видеть Фауста в печати общим достоянием». «Он есть пропаганда правды, света, разума». (А. Фет – Энгельгардт. 3 февраля 1881 г.).
Фауст – символ человеческого стремления к познанию мира, герой немецкой народной легенды, произведений мировой литературы и искусства (одноимённой оперы Гуно, романа «Доктор Фаустус» Томаса Манна и др.).
В 1882 году «Фауст» в переводе Фета появился в Москве в типографии Гатцука. Первая часть трагедии вышла с Посвящением племяннику и воспитаннику Пете Борисову: «Любезному племяннику Петру Ив. Борисову»:
Спасибо друг, – ты упросил
Меня приняться за работу,
Твой юный голос разбудил
Камену, впавшую в дремоту.
Опять стихи мои нашли
То, что годами было скрыто,
Всё лето предо мною шли
Причудник Фауст и Маргарита.
И вот пройден гористый путь.
Следи за мной, но, Бога ради,
Ты Мефистофелем не будь
Насчёт стареющего дяди.
В Воспоминаниях Фет указывает, что именно племянник побудил его заняться переводом: «Однажды, когда мы с Петей Борисовым ходили взад и вперёд по комнате, толкуя о ширине замысла и исполнения гётевского “Фауста”, Петруша сказал мне, что он в шутку пробовал переводить особенно ему понравившиеся стихи этой трагедии, как например, в рекомендации Мефистофеля ученику изучать логику.
– Я, – говорит Борисов, – перевёл:
“Тут дух наш чудно дрессируют,
В сапог испанский зашнуруют”.
– Прекрасно! – воскликнул я, – как бы разом учуяв тон, в котором следует переводить “Фауста” < …> вскорости по отъезде Борисова в лицей, я осмелился приступить к переводу “Фауста”, который стал удаваться мне с совершенно неожиданной лёгкостью».
До этого Фет пытался переводить трагедию Гёте, но она ему не давалась.
Вторая часть «Фауста» вышла в 1883 году с посвящением вдове поэта А.К. Толстого графине С.А. Толстой, с которой Фет поддерживал дружеские отношения и после смерти её мужа. Современники отмечали обаяние ума и образованность этой женщины. В Посвящении было сказано:
«Посвящается Софье Андреевне Толстой.
С глубоким чувством признательности представляю на суд Ваш настоящую книгу. Несколько тонким указаниям Вашим на красоты 2-ой части “Фауста” и совету испытать над ним мои силы, – перевод обязан своим появлением…
Я сделал всё, что мог, кто может пусть сделает лучше».
Фет считал, что такого «точного и поэтического перевода в русской литературе, как его “Фауст”, не было, и, наверное, не будет…».
Подарочное издание «Фауста» Фет находил «великолепным» и хотел, чтоб эта книга была поднесена Высочайшей особе – царю Александру III.
[1] ОГЛМТ Ф.4. ВП. 12343/1 оф. Женский ботинок с левой ноги работы крепостных.
[2] Василенко В.Ф. Орловский жертвователь Антон Николаев// «Мир музея». 2001, май-июнь. С. 27-33.