Живя в Одессе, Бунин познакомился с семьей русского грека Николая Петровича Цакни – издателя и редактора газеты «Южное обозрение». Вера Николаевна Муромцева-Бунина писала в своих воспоминаниях, что однажды семья Цакни пригласили молодых писателей к себе на дачу. При входе в разросшийся по южному сад они увидели настоящую красавицу, как оказалось, дочь Цакни от первого брака.

Иван Алексеевич обомлел, остановился. И чуть не в один из ближних вечеров сделал ей предложение.

Вера Николаевна Муромцева вспоминала: «Свадьба была назначена на 23 сентября, венчались они в церкви на Греческом базаре; жили Цакни на Херсонской».

«После венчания “молодой” с тестем, заговорившись, вышли на паперть и бессознательно пошли вдвоем домой. Можно представить, какое впечатление произвело это на “молодую”».

«Я спрашивала Ивана Алексеевича, как это он мог уйти после венчания без жены?

– Я не придал никакого значения этому, к тому же мы о чем-то очень интересном разговорились с Николаем Петровичем, я и забыл, что молодожены должны возвращаться вместе…»

Брак оказался неудачным. Вскоре обнаружилось, что ни на духовную близость, ни на взаимное чувство со стороны жены Бунин рассчитывать не мог. Все это причинило ему немало страданий и в марте 1900 года привело к полному разрыву.

Писательница Галина Николаевна Кузнецова записала в дневнике 9 марта 1932 года: « Я стала спрашивать его (Бунина) о его первой жене Анне Николаевне Цакни. Он сказал, что она (Анна) была ещё совсем девочка, весной кончившая гимназию, а осенью вышедшая за него замуж, что он не знает, как это вышло, что он женился. Он был знаком несколько дней и неожиданно сделал предложение, которое и  было принято. Ему было 27 лет».

Позже Иван Алексеевич писал: « Когда   я теперь вспоминаю это время  — это было в сентябре в Одессе, — мне оно представляется очень приятным. И вот  нельзя собственно никому сказать этого – из чего состояло  это приятное? Прежде всего из того, что стояла прекрасная  сухая погода, и мы с Аней и ее братом Бебой и с очень милым песиком, которого она нашла в тот день, когда я сделал ей предложение, ездили на Ланжерон. Надо сказать, что в Анне была в то время смесь девочки и девушки, и «дамское» выражалось в ней тем, что она носила дамскую шляпу с вуалью в мушках, как тогда было модно.  И вот  через эту вуаль ее глаза  — а они у нее были великолепные, большие и черные – были особенно прелестны».

      Спустя десятилетия Бунин не забыл эти дни. Ирине Одоевцевой, писательнице-эмигрантке Иван Алексеевич говорил: «Неужели вы все еще не знаете, что в семнадцать и семьдесят лет любят одинаково? Неужели вы еще не поняли, что любовь и смерть связаны неразрывно? Каждый раз, когда я переживал любовную катастрофу – а их, этих любовных катастроф, было немало в моей жизни, вернее, почти каждая моя любовь была катастрофой, – я был близок к самоубийству. Даже когда никакой катастрофы не было, а просто очередная размолвка или разлука. Я хотел покончить с собой из-за Варвары Пащенко. Из-за Ани, моей первой жены, тоже, хотя я ее по- настоящему и не любил. Но когда она меня бросила, я буквально сходил с ума. Месяцами. Днем и ночью думал о смерти…» .

Я ль не любил? Я ль не искал мятежно

Любви и счастья разделить

С душою женской, чистою и нежной,

И жизнь мою в другую перелить.

 

Но та любовь, что душу посещала,

Оставила в душе печальный след, —

Она звала, она меня прельщала

Той радостью, которой в жизни нет.

 

И от нее я взял воспоминанья

Лишь лучших дней и уж не ту люблю,

Кого любил… Люблю мечты созданья

И снова о несбыточном скорблю…

 

Ст. науч. сотрудник муз. И.А. Бунина Аркатова Е.Г.