Б.Н. Голубицкий — театральный режиссёр, Заслуженный деятель искусств РФ, лауреат театральных премий, преподаватель Петербургской театральной академии, в 1987-2013 гг. художественный руководитель Орловского академического театра драмы им. И.С. Тургенева
С.-Петербург
Чудеса «Последнего колдуна»
Опубликовано в Тургеневском ежегоднике 2015 года/ Сост. И ред. – Л.В. Дмитрюхина, Л.А. Балыкова.- Орел: Издательский Дом «Орлик», 2016.
Когда еще молодой тридцатитрехлетний полный сил русский писатель Иван Тургенев добровольно отказывался от драматургического поприща, Музы – покровительницы Театра, должно быть, горько плакали. Ведь то, что он уже написал, было так прекрасно, а обещало еще большие радости. Но нет! Упрямец даже не захотел выйти на поклон во время грандиозного успеха его пьесы, чтобы не сочли драматургом. В это же время великий Гоголь навсегда сжигал свое творчество; было от чего придти в отчаяние!..
Спустя годы Полина Виардо заканчивала триумфальную певческую карьеру и пробовала силы в качестве композитора. Ближе всего ей была, конечно, опера, а для оперы необходимо оригинальное либретто, то есть пьеса. Вот тут-то деятельные театральные покровительницы-музы воспряли: рядом находился хоть и бывший, но драматург!
К кому же еще обращаться за помощью?!
И вот она, волшебная сила любви: Иван Сергеевич не только соглашается написать либретто, но и обещает принять участие в будущем спектакле как актер: исполнителей мужчин в школе Виардо не хватало. Петь, правда, он не мог, но по всем другим статьям подходил идеально. Да и опыт усадебного театра в Спасском пригодился. Возможно, именно так и произошло это чудо возвращения великого писателя в лоно Театра…
В 1993-м году Орловский драматический театр имени Тургенева готовился встретить юбилей своего земляка – 175 лет – большим театральным фестивалем «Русская классика». Это был уже третий такой фестиваль на родине писателя, в двух предыдущих наши тургеневские постановки занимали центральное место: «Провинциалка» на долгие годы стала визитной карточкой театра, инсценировка романа «Дым» , признанная лучшим спектаклем, показывалась на сцене Театра Наций в Москве. Нужна была новая оригинальная идея, и «Последний колдун» вышел на авансцену из многолетнего небытия. Этому способствовал еще один юбилей, который широко не отмечался, но был нам очень дорог: ровно 150 лет тому назад произошла первая встреча двух удивительных людей, Ивана Тургенева и Полины Виардо, так много определившая в их судьбах…
«Последний колдун» – единственная из пьес-либретто, дошедшая до нас целиком, правда, в переводе с немецкого, который, в свою очередь, был сделан с французского оригинала. В тексте усматривались многочисленные и едкие политические аллюзии того времени, совершенно не актуальные сегодня и даже с трудом разгадываемые, как, например, все намеки на «китайскую политику» Наполеона III в сцене с мнимым китайским посольством. Наверное, такова судьба любой политической сатиры, она хороша лишь для своего времени. Не это привлекало в сказке Тургенева…
Внимательно вглядываясь в текст, я обнаружил удивительное сходство с сюжетом … шекспировской «Бури». Действительно, и тут и там в центре образ немолодого волшебника, у обоих молоденькая дочка, которая чудесным способом встречает свою первую любовь к принцу, и тут и там слуга-оборотень, и еще немало сближений. При этом, конечно, многое разнится. Главное отличие в том, что Просперо у Шекспира полон волшебных сил, а Кракамиш утратил свое былое могущество и ищет способ его вновь обрести. В финале же оба волшебника приходят к осознанию простой истины: надо быть Человеком, просто человеком, и тогда не понадобится ни волшебный жезл, ни волшебная «ветвь Моли»! Начав с разных концов, оба автора приводят своих героев к сходному результату в финале.
«Буря» была последней сказкой Шекспира и, говорят, имела весьма автобиографический подтекст. Тургенев тоже всё писал «из себя», недаром же сыграл Кракамиша и, по свидетельствам доброжелательных современников, весьма обаятельно и со знанием дела… Вот это уже было очень привлекательно – создать своеобразный оксюморон к «Буре», которая тоже была поставлена на нашей сцене и с успехом шла в эти годы. Даже исполнители могли бы быть одни и те же: Шекспир подсказывал Тургеневу распределение ролей!.. Работа началась…
Обозначилась главная проблема: где найти музыку Полины Виардо?! Мы знали, что она имелась когда-то в музее Веймарской оперы. Запрос дал отрицательный результат: во время Второй мировой войны всё сгорело. Не было клавира ни во Франции, ни в России. Положение казалось безвыходным, вся идея висела на волоске. Но когда имеешь дело с волшебниками, жди чуда! И оно случилось.
Помощь пришла из Канады, от тургеневеда Николая Жекулина. Непостижимым образом ему удалось переснять ноты «Колдуна» в одном из американских банков, где те, оказывается, хранились, и переслать их во Францию, в Париж. И вот уже директор и создатель Музея Тургенева в Буживале Александр Звигильский всю ночь стоит у копировальной машины и страницу за страницей копирует драгоценные значки, а затем срочно высылает чемодан с нотами в Россию, в Орёл, в Музей Тургенева. И уже наши друзья-музейщики передают бесценный груз в театр имени Тургенева.
Разве это не чудо! Ведь Иван Сергеевич так мечтал, чтобы «Последний колдун» был исполнен в России, договорился уже с дирекцией императорских театров в Петербурге об этом, но не случилось тогда. А теперь партитура в России, можно попытаться осуществить мечту…
Музыкальная жизнь города буквально вскипела, всех увлекла и объединила идея будущей постановки. В городе не было настоящего симфонического оркестра, много говорили о возможности его создания. И вот для спектакля музыканты Орла соединяют усилия, оркестр начинает существовать. Они оркеструют музыку Виардо, разучивают партитуры. Открывается закрытая многие годы оркестровая яма нашего большого зала, театр наполняется чудесными мелодиями…
Детская хоровая школа отложила все свои очередные программы, девочки пели хоровые партии маленьких эльфов… А самих этих эльфов танцевали ученицы городской хореографической школы, рисунок танца создавали их педагоги …
Художник спектакля Николай Шаронов, ученик Левенталя, работал в Большом Театре и хорошо знал законы пространства оперной постановки. Он создал замечательную многоярусную конструкцию, где было место и для хора, и для балета, и для драматического действия. Старинный гобелен занавеса отделял одну картину от другой, а контуры замка колдуна призрачно выступали из глубины сквозь такие же призрачные очертания волшебного леса. Сказочно торжественная и в то же время очень ясная и прозрачная атмосфера наполнила сцену, а изобретательные костюмы всех персонажей чудесно дополняли картину…
И, наконец, актеры драматического театра запели арии оперетты-фантазии Тургенева-Виардо как заправские оперные певцы… Всё это было похоже на чудо, и казалось не только мне, что управляется оно не из моего кабинета главного режиссера театра, а из какого-то другого, скорее всего, неземного источника… (Стоит напомнить, что эти наши театральные страсти накалялись осенью 1993 года, когда напряжение политического противостояния в России достигло своего апогея, и решалась судьба страны).
9 ноября 1993 года День рождения Тургенева единственный в мире театр его имени встречал, открывая большой театральный фестиваль «Русская классика» спектаклем Большого драматического театра имени Г.А. Товстоногова «Дворянское гнездо». Афиша фестиваля, в котором принимали участие лучшие театральные коллективы из Москвы, Санкт-Петербурга, Омска, Оренбурга, Белгорода и других городов, была составлена таким образом, что каждый день посвящался кому-то из великих деятелей русского театра, близких Ивану Сергеевичу: день Гоголя, день Щепкина, день Островского. Хозяева фестиваля завершали его днём Ивана Тургенева и Полины Виардо, давая впервые на русской сцене «Последнего колдуна».
И ещё одно событие произошло в юбилейный день: открылся Музей истории Орловской сцены, которая всего на три года старше великого земляка и на которой были поставлены почти все его главные произведения. Среди экспонатов музея, а самым привлекательным стала уменьшенная копия сцены и занавеса театра графа Каменского, особенно выделялся макет декораций к спектаклю «Последний колдун». На открытии музея Председатель Правления Союза театральных деятелей России Михаил Ульянов сказал: » Музеи – это баррикады, которые противостоят невежеству, бескультурью, ненависти… И чем больше таких баррикад культуры, духа, ума, таланта мы будем воздвигать, тем быстрее наше общество возрастёт экономически и нравственно».
И вот наступил этот сказочный вечер 15-го ноября, вечер премьеры. Зрительный зал переполнен, интерес к спектаклю огромный. В зале известные театральные критики, тургеневеды, участники и гости фестиваля. Не шутка, ведь все ждут возвращения в Россию её почти утраченного достояния… Взмах дирижерской палочки, и чарующие звуки увертюры Полины Виардо полились из оркестровой ямы. Еще мгновение – и взвился занавес, отделяющий зрителей от волшебного леса, начался танец дерзких эльфов, зазвучал первый их хор… То обстоятельство, что в Баденском спектакле роль Кракамиша исполнял сам Тургенев, обладавший, безусловно, положительным обаянием, позволило и нам трактовать этот центральный образ не как злого колдуна, а как наивного, еще верящего в силу заклинаний старика, больше всего озабоченного судьбой своей единственной дочери. Скорее злыми и безжалостными были милые и шаловливые дети-эльфы, с азартом исполнявшие волю своей царицы, играм и проказам против утратившего силу волшебника не видно было конца. И докладывая о своих «подвигах» царице, они откровенно хвастались, соревнуясь друг с другом, кто нанес больший урон ненавистному соседу! В кульминационной сцене первого акта, преобразившись в «китайское посольство», эльфы доводили несчастного старика до полного изнеможения. Именно после этой сцены Кракамиш понимал своё поражение, свой крах: волшебная ветвь Моли никогда больше не будет в его руках, никогда не вернуть ему былого могущества… И тогда все свои душевные силы он сосредотачивает на любимой дочери, ее счастье становится главным. Этому посвящён второй акт.
Мы видим доброго и любящего отца и дочь, выходящую из его подчинения, самостоятельную и независимую. Она встречает в волшебном лесу сказочную любовь, эта встреча устроена Царицей эльфов, покровительницей девушки, и идёт безоглядно за прекрасным принцем, не слушая уговоров и даже угроз старика, которому не остаётся ничего другого, как смириться и безропотно следовать за детьми в соседнее царство… Волшебный лес всецело остаётся во владении Царицы и ее преданных маленьких эльфов. Звучит прекрасный, мощный заключительный хор…
Спектаклю была суждена долгая и счастливая жизнь. Первые пять лет он шёл на большой сцене в сопровождении живого симфонического оркестра, с полным составом хора и балета. Правда, девочки-эльфы быстро вырастали, но их место сразу занимали новые исполнительницы. Спектакль записали для Орловского телевидения и много раз показывали, что не мешало ему собирать полные залы в театре. Пресса также благожелательно отозвалась о постановке, большую развёрнутую рецензию напечатал журнал «Московский наблюдатель», № 4 за 1994 год. Вот некоторые выдержки из статьи тургеневеда Александра Колесникова: «В тот вечер, стоя у парадного подъезда Орловского драматического театра имени И.С. Тургенева, хотелось воскликнуть: Вот уж подлинно новинка!.. Мы присутствовали на историческом российском театральном событии: спустя годы, десятилетия сцена вслед за литературоведами, текстологами, комментаторами и музыковедами брала слово в обсуждении загадочного, почти неправдоподобного романа Тургенева с опереттой… С появлением орловского спектакля мы можем шире взглянуть на тургеневский театральный опыт в целом. И его история про стареющего мага-чернокнижника, теряющего могущество в борьбе с волшебством самой природы, нам не менее важна и интересна, чем его известные сочинения с состоявшейся судьбой и громкой славой…»
Но, спустя годы, всё же пришлось перейти на запись музыки и хоров, так как настали тяжёлые в экономическом плане времена, и театр не мог больше единолично нести на себе бремя таких значительных финансовых затрат, а у государства не находилось средств для поддержания этого проекта. После некоторого перерыва «Колдун» перебрался на малую сцену, роли эльфов стали исполнять юные студийки созданной нами в эти годы Орловской театральной студии филиала Санкт-Петербургской государственной академии театрального искусства. Перед началом представления заведующая литературной частью театра Ольга Михайловна Нестерова обращалась к юным зрителям (именно для них теперь играли) со вступительным словом. Под звуки увертюры дети входили в мир сказки, учились реагировать на новый жанр: в городе не было музыкального театра, и деликатная помощь очень способствовала их правильному восприятию. В новом варианте атмосфера спектакля приблизилась к тому первому домашнему исполнению, какая была, нам кажется, во время Баденской постановки в 1867 году на вилле Тургенева…
Только через пятнадцать лет после премьеры «Последний колдун» покинул подмостки Орловского театра, оставив по себе чудесную память…
Характер у него [спектакля] был беспокойный: очень, например, он любил путешествовать… И места выбирал весьма дорогие для сердца его создателя: Спасское-Лутовиново, Баден-Баден, Париж, Буживаль… Гости одного из тургеневских праздников в Спасском были изумлены, встретив на удалённой поляне в парке прямо из-за деревьев появившегося Кракамиша, его уменьшившегося слугу Перлимпинпина, отбивающихся от атак безжалостных эльфов. Музыка Полины Виардо наполнила поляну волшебным ароматом сказки, парк буквально преобразился, превратившись в лес чудес… В Буживале он возник перед шале Тургенева, возле самого порога, где сидели съехавшиеся из разных стран его поклонники. Некоторые из них так мечтали услыхать музыку мадам Виардо, что включили специально привезённые диктофоны и в прямом смысле ловили каждый звук. И опять он чудодейственно преобразил всё вокруг: небольшие зелёные кусты перед домом обернулись лесной чащей, а сам дом сделался таинственным замком, на веранде которого пела юная девушка – дочь волшебника. И, конечно, виднеющаяся невдалеке вилла Полины становилась обиталищем Царицы эльфов, одержавшей победу над колдуном. В оркестровую запись музыки совершенно органично влились нежные голоса многочисленных живых птиц. А когда в сказке начинался дождь, и Кракамиш раскрывал свой прохудившийся зонт, реальный тёплый дождик стал накрапывать, но вскоре небо прояснилось, и песня Стеллы, благословляющая этот дождь, приобрела новые ни с чем не сравнимые оттенки… В Париже он пригласил в гости к себе дальнюю родственницу Полины Виаордо, и та была очарована его сказочным обаянием и детской наивностью… А в Баден-Бадене, на своей «родине», он явился во всём блеске на бал в историческом отеле «Европейский двор». Два молодых графа, немецкий и русский, Меттерних и Каменский, представили его гостям и участникам Первой русской недели в «летней столице Европы». Азарт и озорство, милые шутки и прекрасные арии очень благосклонно приняла русско-немецкая публика и наградила его долгими аплодисментами…
Так получилось, что мне выпало поставить на сцене три вещи, написанные Тургеневым в Баден-Бадене: «Дым», «Последний колдун» и «Историю лейтенанта Ергунова». Они, конечно, очень разные: роман, оперетта, рассказ. Но есть что-то общее, что присутствует и в них, и в других произведениях Ивана Сергеевича. Для меня – это дым, дымка, волшебный туман, может быть, угар, но без этого образа не могу понять, а тем более осуществить Тургенева в театре. Баден-Баден своей мягкой осенней прелестью, лёгким утренним туманом над Шварцвальдом подтверждал мои догадки…
На другой день мы с женой, Ольгой Михайловной Нестеровой, отправились осмотреть виллу Тургенева, где родился и впервые был исполнен «Последний колдун». Ворота в сад были раскрыты, но грозная надпись «Вход воспрещён» не давала права войти. Мы разглядывали дом со стороны улицы, делали фотографии, сожалели, что не увидим волшебный сад. И вдруг к дому подъехала машина, из неё вышла нагруженная сумками не очень приветливая женщина, направилась в ворота. Я обратился к ней почему-то на русском языке, объяснил, что мы из Тургеневского театра с его родины, хотим войти в сад. И она, не произнеся ни слова, сделала царственный жест рукой, разрешая нам войти, и удалилась … Мы бродили по саду, пытались представить себе, как шла здесь жизнь при Тургеневе и Виардо, где был театр, где играли «Колдуна» и другие пьесы. Только птичье пение иногда нарушало необыкновенную тишину.
А я вспоминал музыку нашего спектакля, она так подходила к этому райскому уголку земли. Стало абсолютно ясно, почему Тургенев обожал это место – ведь он здесь любил, он здесь творил, он здесь «предавался чудодейству». Он был здесь счастлив. Кажется, и мы были счастливы там…