Б.Н. Голубицкий
Санкт-Петербург
Французские приключения одного театра
// Тургеневский ежегодник 2020 года/ Сост. И ред.- Л.В. Дмитрюхина, Л.А. Балыкова.- Орел: Издательский Дом «ОРЛИК», 2020.- 420 с.
Гастроли для театра – как кислородная подушка, зарубежные – кислородная палатка. Если же едут в такую страну, как Франция, – это чистый живительный озон…
В прежние времена один из старейших театров России Орловский драматический имени И.С. Тургенева за границу не выезжал ни разу. Какие-то слабые попытки были, но успехом они не увенчались. И только в 90-е годы прошлого столетия, а затем и в следующее десятилетие нового века артистов-тургеневцев увидел мир. Поскольку жизнь Тургенева была тесно связана с Францией, то и естественными устремлениями в смысле гастролей стала эта страна. Как раз в это время ясно оформилась творческая программа единственного театра, носящего имя своего великого земляка, по созданию на его родине своеобразного Дома Тургенева, подобно тому, как в Москве Малый театр был Домом Островского, а Комеди Франсез – Домом Мольера. Появились заметные спектакли по произведениям Ивана Сергеевича, набрал силу фестиваль «Русская классика», ставший весьма престижным и международным. Труппа укрепилась, возникла даже своя школа, давшая молодые и свежие силы. Словом, было что показать и у себя в стране, и за рубежом.
Всё это не осталось незамеченным тургеневским сообществом. И театр получает приглашение на гастроли в Париж от авторитетных Друзей Ивана Тургенева, Полины Виардо и Марии Малибран, возглавляемых известным тургеневедом Александром Звигильским. Именно он создал единственный в мире музей иностранного писателя в пригороде Парижа Буживале, в том месте, где закончил свой земной путь Иван Тургенев.
Ехать решили с двумя тургеневскими спектаклями – «Провинциалка» и «Последний колдун». Очаровательная одноактная комедия стала своеобразной визитной карточкой театра, больше двадцати лет не сходила со сцены, утверждая простую истину, что и в провинции могут блеснуть талантом. А оперетта-фантазия на музыку Полины Виардо была настоящим открытием для всех – буквально из небытия извлечённый шедевр получил новую жизнь на сцене и, безусловно, подтверждал великую силу любви русского писателя и французской актрисы и композитора.
Играть предстояло в Париже на сцене Русского дома, вблизи площади Этуаль, а также в городском театре Буживаля. И отдельно «Колдуна» – в саду возле шале Тургенева, в его усадьбе «Ясени», в виду виллы Виардо, на высоком берегу Сены, на свежем воздухе.
Зал Русского дома переполнен. Оба спектакля шли без антракта, как две части целого, без перевода. В первом ряду, как почётный гость, сидела родственница Полины Виардо – ей хотелось услыхать музыку далёкой прабабки. Далее восседали члены общества Друзей, затем все любопытные, среди них много молодых людей, изучающих русский язык в специальных колледжах. Александр Звигильский произнёс вступительную речь, представил театр и спектакль. И мы начали.
Мне, постановщику, в этих гастролях, кроме всего, была отведена ещё и роль звукорежиссера. Специальной будки не было, дали место прямо в зале, отгородив меня с аппаратурой лёгкой ширмой. Принимали замечательно, много смеялись и аплодировали, значит языковой барьер преодолевался. А во второй части, где шла оперетта-фантазия, роль музыки выходила на первый план. Я едва успевал нажимать нужные кнопки, следя, чтобы актёры попадали в такт. И в какой-то момент вдруг почувствовал, что сзади на меня что-то надвигается, но даже оглянуться не было возможности. Наконец увидел, что лёгкая незакрепленная ширма почему-то стала придвигаться и падать, накрывая и обнимая меня. Руки были заняты кнопками и поправить положение я не мог. Так и вёл эту музыку – из-под завала. Публика заметила движение в углу зала, я ведь спиной боролся с наседающей ширмой. В какую-то паузу удалось образумить шалунью и поставить её на место. Но сдаваться своевольница не хотела. Когда события на сцене приобрели драматическую окраску, она предприняла новую атаку. Не оставалось иного выхода – пришлось сложить хулиганку и поставить к стенке. Я сделался открытым для зрителей, но они были на моей стороне. Спектакль благополучно завершался апофеозом добрых сил, нас наградили бурными аплодисментами. Часть их я отнёс к своей титанической борьбе и вышел на поклоны вместе с актёрами по праву… Родственница Виардо осталась очень довольна, благодарила нас, особенно отмечала безупречное исполнение прекрасной музыки. Конечно, она сидела впереди и не видела – чего стоила мне эта безупречность!.. И ещё она сказала: «Вы так хорошо передали тонкую вязь взаимоотношений мужчины и женщины, написанную Тургеневым, что я, не зная языка, поняла всё!» И это был лучший французский комплимент русскому спектаклю…
В театре Буживаля я кнопок не нажимал, там работал местный профессионал, а я сидел рядом и только подсказывал реплики – спектакль имел такой же успех.
И вот подошло заключительное выступление – в саду возле шале Тургенева мы играли «Последнего колдуна». Принесли на поляну сиденья для зрителей, дом стал сказочный замком, а гости пришли и приехали не только из Буживаля и Парижа, но и из других стран. У многих в руках диктофоны – хотели запечатлеть возрожденную музыку, считавшуюся утраченной диковину. День тёплый и солнечный. Я опять у кнопок, нажимаю – и чарующие звуки увертюры поплыли над волшебным садом Кракамиша. Услыхав их, все здешние птицы присоединили свои голоса – поистине райское пение. А когда злополучный колдун достал дырявый зонтик, чтобы защититься от прорех в небесах, откуда ни возьмись, набежали тучки и на поляну пролились реальные струи благодатного дождя. Как режиссёр спектакля я не мог даже вообразить такого явного участия небесных сил. Юная влюблённая дочь колдуна Стелла пела песню о прошедшем дожде – и он действительно прошёл, снова выглянуло солнце, запели птицы. Восхищению зрителей не было предела, они спрашивали меня потом – как удалось срепетировать такое? Я загадочно улыбался, но про себя точно знал: так высказали своё одобрение авторы, хозяева этого места – Иван Тургенев и Полина Виардо…
Марсель решил отметить 200-летие Пушкина большим театральным фестивалем! В Министерстве культуры России идею поддержали и рекомендовали к участию наш спектакль «Сказки Пушкина». Художественный руководитель фестиваля г-н Мартен глубоко почитал российское театральное искусство и уже несколько лет приглашал на сцену своего театра коллективы из разных городов. По его замыслу наш спектакль должен был открыть новую рубрику: «театр — детям». Всё выглядело очень солидно и благородно. Правда, было одно необычное условие. Мы приглашались со спектаклем на одну неделю, а в предыдущую должны были обеспечить некую развлекательную программу в кафе театра перед вечерним представлением. Ну, что ж – условие принято, и за неделю до основной труппы летим в Марсель развлекать французскую публику. Для усиления состава, кроме молодых актёров, берём прекрасного исполнителя русских романсов и песен. Прилетели к вечеру, прямо из аэропорта везут в театр – знакомиться с Мартеном. За банкетным столом цвет российского театра и кино, актёры здешней труппы, почётные попечители из числа давних эмигрантов. Вино льётся рекой, а стол уставлен всеми видами морских диковинных блюд. Во главе стола сам г-н Мартен, обмотанный огромным красным шарфом. Рядом актёры Владимир Рецептер и Алексей Девотченко, кинорежиссёр Сергей Соловьёв и драматург Рустам Ибрагимбеков, кто-то ещё из министерства. Мы вливаемся в общее веселье, братаемся, пробуем невиданных морских гадов, наш бас поёт русские песни – пир горой. Развозят в гостиницу уже ближе к ночи. И тут наступает расплата – сильнейшее пищевое отравление. Как мы с женой дожили до утра – ни в сказке сказать, ни пером описать. Рано утром робкий стук в дверь – пришёл сотрудник министерства с таблетками. Отравление оказалось всеобщим.
На следующий вечер к их еде никто не притрагивался. Наши молодые актёры и певец-бас развлекали публику, преодолевая тошноту. А очень бледный, но не потерявший поэтического дара Владимир Рецептер, приглашённый играть на фестивале отравителя Сальери, читал нам всем, не менее бледным, свой «марсельский экспромт»:
Марсель запомнится поносом.
И страшной рвотой до утра.
И русским всё-таки вопросом:
Приехали… а нах…а??!
Сергей Соловьёв смеялся и утверждал, что его никакая отрава не берёт, но пил только минеральную воду. А представитель министерства печально поведал, что такая история бывает здесь каждый год…
Три поездки в Париж в новом тысячелетии тоже связаны с круглыми датами великих людей. Виктор Гюго отмечал двухсотлетие! И хотя Тургенев, кажется, недолюбливал знаменитого собрата по перу, но всё же совместно председательствовали на первом конгрессе писателей, где литературную деятельность признали профессией. Этого оказалось достаточно, чтобы наша недавняя премьера – «Анджело, тиран Падуанский» – стала частью торжеств в честь французского классика. Конечно, ехать с Гюго в Париж всё равно, что в Тулу со своим самоваром, но мы рискнули. Участники поездки на седьмом небе от счастья. Ещё бы – Собор Парижской Богоматери, музей-квартира писателя на площади Вогезов, площадь Бастилии!.. И всего лишь два спектакля за неделю: в театре Олимп де Гуж, недалеко от Пер Лашез, и в консерватории имени Рахманинова, на берегу Сены, возле моста Альма, где недавно погибла принцесса Диана. Осенний Париж благоухает. Нас водят по нему, мы сами бродим до изнеможения. И только однажды, возле Стены коммунаров, мы с женой попали в немыслимой силы грозу, с молниями и громом, промокли до нитки, но даже это радует. В «Олимпии» всё проходит хорошо, сложности с декорациями мужественно преодолеваем, из Германии, из Баден-Бадена, приехал художник спектакля Леонид Разсоха, он проявляет чудеса изобретательности. Посмотреть русского Гюго съезжаются поклонники, играем с титрами перевода. Неожиданный подарок – пришёл Лев Круглый, давно живущий в Париже русский артист, любимец Эфроса. После спектакля сидим с ним в актёрском фойе, дружески беседуем за бокалом вина, не хочется расставаться…
С директором консерватории Рахманинова графом Петром Шереметьевым встретились у входа, он подкатил на велосипеде. И сразу повёл нас с художником в зрительный зал. «Вот здесь пойдёт ваш спектакль, зал в полном вашем распоряжении, – он очень обаятельно грассировал. – У меня одна просьба – видите на сцене два рояля? На них играл Рахманинов. Большая просьба эти рояли не трогать». И ушёл. А два рояля занимали три четверти сцены. Где же тут играть актёрам?! И тут вдруг художник говорит: «А давай развернем зал. Будем играть у противоположной стены, вон, где камин, сцена останется сзади, до роялей даже не дотронемся!» Сказано – сделано, повернули! Получилось замечательно. Камин и старинная мебель, светильники и двери создали очень достоверную обстановку дворца тирана Анджело. А во время спектакля вращающийся луч на Эйфелевой башне, с другого берега Сены, время от времени скользил по занавешенным окнам, дополняя тревожную, мерцающую и таинственную атмосферу мрачной драмы. Будто дух автора заглядывал к нам… О, мистика Парижа!..
2009-й объявлен ЮНЕСКО Годом Гоголя. Для Тургенева он – самый почитаемый после Пушкина автор, «творения которого чуть не знал наизусть». Гоголь обольщен Парижем: «Всё-таки неплохая собака этот Париж!» По этой цепочке мы приглашены со спектаклем «Игроки» на международный симпозиум «Смех Гоголя и Тургенева» и 1-го апреля, в день рождения Николая Васильевича, приземляемся в аэропорту Шарль де Голль. Сразу попадаем в водоворот юбилейных событий – фестивали, выставки, конференции. И нас ожидает сюрприз: первое же выступление пройдёт завтра в Буживале, в особняке семьи Виардо, доселе недоступном. Будем играть для участников симпозиума сцены из «Игроков» и «Нахлебника», самой, на мой взгляд, гоголевской пьесы Тургенева,. Эта вилла – исторический памятник, здесь был салон Полины, проходили приёмы, концерты, перебывало немало мировых знаменитостей. Но в нем уже давно никто не живёт, всегда стоял наглухо закрытый. А тут ожил – раскрыл двери для двух российских классиков и стал подмостками и декорацией. И справился с этой ролью прекрасно, видно, что соскучился по актёрам, по зрителям, по смеху и аплодисментам. А в один момент поразил всех. В сцене объяснения Кузовкина с дочерью они вспоминают покойную мать девушки. И тут актёры и зрители замерли – над их головами, на втором этаже, где никого не было, явственно послышались какие-то шорохи, похожие на шаги, заскрипел пол и деревянная лестница. Эти таинственные звуки, рождённые, вероятно, весенним ветром, включились в действие, стали «призраком» несчастной женщины. Зато сцена посвящения младшего Глова в гусары шла под непрерывный смех – тема симпозиума воплощалась буквально.
3 апреля начался визит президента России Дмитрия Медведева во Францию, ожидалось, что он будет на нашем спектакле в культурном центре посольства РФ. В зале на 600 мест аншлаг, собрались представители русской диаспоры, дипкорпус, российско-французские общества, потомки именитых русских фамилий, графских и княжеских родов, знаменитые актёры, художники – какому театру выпадает честь играть для такой публики?!. Перед самым началом посол А. Орлов сообщил, что они с президентом Д. Медведевым не успевают к нам – «Игроки» начались без них.
Сцена культурного центра для театра не слишком приспособлена, больше для концертов. Оборудовать её было непросто, искали декорации по всему посольству. Нам нужно было большое высокое зеркало, основа всей композиции, чтобы в нём отражался зал. И такое нашлось в одном из кабинетов – высокое, старинное, тускловатое, в прекрасной чёрной оправе. Когда его притащили, сзади обнаружилась игральная карта – бубновый король. Это, конечно, знак от Гоголя.
Нас предупреждали, что во французских залах не принято аплодировать во время спектакля, и если такое случается, то это можно приравнивать к браво-брависсимо. Случилось – и много раз! В финале – овации. Долго не расходились, обсуждали увиденное. Французская актриса Анна Лефол произнесла восторженную речь-рецензию. А ведь играли без перевода, давая возможность насладиться мелодикой русской речи. Зал понял и принял остро современное звучание гоголевской комедии про шулеров-профессионалов, переигравших самих себя…
Этот успех имел неожиданные последствия. Через несколько месяцев получаю письмо из Парижа: «Я видела “Игроков” в вашей постановке, которая мне очень понравилась, и я надеюсь, что в ноябре 2010 года, в памятные толстовские дни, вы привезёте “Власть тьмы” и французская публика будет снова аплодировать вашему искусству». Подпись – графиня Коллет Толстой, Президент Общества друзей Толстого. Конечно, приятно, и у нас, действительно, в планах эта постановка (как она узнала?), но где взять средства на поездку, у театра таких возможностей нет. Прошлые гастроли субсидировал губернатор области, но он сменился, а его преемнику театр глубоко безразличен. На всякий случай, без тени надежды, отправляю г-ну Козлову, новому губернатору, просьбу театра о дополнительном финансировании, прилагаю письмо от графини Толстой. А ей пишу вежливый ответ с изложением наших проблем. Очень скоро новое сообщение: «Подключила к нашему делу посла г-на Орлова». А через несколько дней поступает резолюция губернатора на моё прошение – отказать. И приложена копия письма посла, где тот просит о содействии. Ясно, дело безнадёжное, как и предполагалось. Тем не менее, приступаем к запланированной постановке.
У Тургенева с Толстым были очень непростые отношения, чуть ли не до дуэли доходило. В одном письме Тургенев дал графу обидное прозвище: остервенелый троглодит. Но очень высоко ценил его творчество, вводил в литературное сообщество, давал кров и приют в Париже. А перед смертью просил вернуться к литературной деятельности, благодарил за счастье быть современником.
Увлечённо работаем над спектаклем, Толстого давно не было в репертуаре, кажется, получается интересно и по-новому. Близится осень, открытие сезона в октябре, много забот, про Париж и не вспоминаем.
И вдруг от губернатора прибегает в театр чиновник: срочно собирайте документы, делайте визы, – едете в Париж со спектаклем! И в руках держит перечеркнутое крест-на-крест письмо посла Орлова с резолюцией «отказать», она тоже зачеркнута и наложена новая – выделить средства из резервного фонда губернатора. Подпись – Козлов. «Что же случилось?» – спрашиваю. –«Ничего не знаю, действуйте!» За короткий срок делаем паспорта и визы, заказываем и оплачиваем через солидное турагентство гостиницу, билеты на самолёт, связываемся с посольством и с обществами друзей, с мадам Коллет, со Звигильским. Закипело!..
В аэропорту Шарль де Голль нас встречают – трансфер оплачен – и торжественно везут на Монмартр, в гостиницу. Протягиваю улыбающемуся портье наш ваучер. Тот смотрит в какие-то свои книги и с улыбкой возвращает мне бумагу: «Ваш заказ не оплачен, я не могу заселить группу», – говорим по-английски. В этот момент появляется человек, который будет осуществлять перевод нашего спектакля на французский, ему нужен наш экземпляр пьесы. Он вступает в переговоры с портье, результат тот же. Просим поселить нас на одни сутки, пока не поступит оплата – отказ, не соглашается даже за наличные. Звоним в посольство – помочь ничем не могут, в их гостинице все места заняты. Постепенно выясняется, что наша солидная турфирма сегодня ночью объявила о банкротстве и положение ужасающее. Подымаем на ноги всех, кого возможно, в России. А сами идём с переводчиком искать недорогой ночлег поблизости – дело-то к ночи. Находим отель и кое-как размещаемся там до утра. Что будет дальше – никто не знает.
Утром, после бессонной ночи, заходим в собор, просим всех святых услышать наши молитвы. И – чудо – вчерашний портье с улыбкой сообщает, что деньги поступили, можем заселяться. Даже не знаю – кого благодарить?!
У входа в зрительный зал принимаем гостей вместе с культурным атташе посольства и мадам Коллет. Идут, как на праздник. Собственно, это и есть их праздник – не так уж часто собирают их здесь, дают возможность свидеться, пообщаться. Много знакомых лиц — встречались в России, с другими познакомились в наши прошлые приезды. Семья Толстых широко представлена – съехались со всего света. Перед началом торжественная церемония открытия Дней памяти Льва Николаевича – сто лет назад он покинул Ясную Поляну и окончил свой жизненный путь на станции Астапово. Речи держат Владимир Ильич Толстой, директор Ясной, мадам Коллет, представитель посольства. Я преподношу подарок – афишу спектакля «Власть тьмы», который был сыгран в Орле в ноябре 1910 года. И – передаю слово Льву Толстому, начинаем спектакль. Смотрю его, стоя у последнего ряда – свободных мест нет. И идёт он прекрасно, как на крыльях летит. Актуальная драма. К сожалению. Актёры играют вдохновенно. Зал принимает не менее вдохновенно. Стою и думаю: «Десять лет мы с женой отдали Липецкому театру, многое сделали, чтобы он получил имя Льва Толстого, единственный в мире. Больше двадцати лет служим в театре, который стал театральным Домом Тургенева, тоже единственным. Играем в Париже для потрясающей публики. Может, ради таких сближений и стоило посвятить жизнь Театру? Может, в этом и есть наша судьба и наше счастье?..»
После спектакля на банкете в посольстве собрались члены семьи, почётные гости, актёры театра. Во главе стола графиня Коллет Толстой и её сын Дмитрий. Она произносит тост: «Я хочу открыть вам, как эти замечательные артисты оказались сегодня в Париже. Я знаю, что у них были трудности. Не так давно, вы помните, проходил визит во Францию Российского Президента господина Медведева. И на одном из приёмов мы с сыном Дмитрием оказались рядом с ним за столом. “Как тебя зовут?” – спросил господин Президент моего сына. “Дмитрий,” – ответил сын. “Как интересно, меня тоже”, – сказал господин Президент. – “А как тебя называли в детстве?” – “Митя”, – ответил сын. – “Как интересно, меня тоже. Что я могу для тебя сделать?” И мой сын сказал: “Я прошу, чтобы Орловский театр имени Тургенева привёз в Париж спектакль “Власть тьмы”. Господин Президент оглянулся, к нему тотчас подошёл человек: “Дмитрий, повтори, пожалуйста, свою просьбу!” И сегодня мы имели счастье видеть этот прекрасный спектакль». Закончила свою речь графиня под бурные аплодисменты всех присутствующих…
По дороге в Буживаль остановились в сквере имени Льва Толстого, подошли к его бюсту работы Акопа Гюрджяна, ученика Родена. Необычный поворот головы, мягкий, ребячливый взгляд. «Кажется, Лев Николаевич доволен нами», – говорят актёры. И цветы, что вчера получили от благодарных зрителей, много роз и гвоздик, легли на постамент. Сфотографировались и поспешили к Тургеневу, там сегодня принимают друзей Толстого, нам предстояло играть для них.
Всё смешалось в тургеневском доме. Неугомонная мадам Коллет привезла два автобуса почитателей русской классики, дом старый, столько вместить не может. Растерянный Звигильский в отчаянии: «Что сейчас будет?!» Нам предоставлен второй этаж – будем играть в кабинете. Стол, за которым написаны «Песнь торжествующей любви», «Клара Милич», знаменитое письмо Толстому, стал действующим лицом драмы Толстого, а на портрет Тургенева персонажи, входя, крестились, как на икону…
Эти гастроли во Францию стали для нас последними – через два года мы покинули театр имени Тургенева. Приказ об увольнении «по собственному желанию» подписал всё тот же губернатор Козлов.