В июле 1881 года, 15-летний Андрей вернулся с отцом из Киева. Прошло 4 года, как Николай Семёнович расстался с Екатериной Степановной и воспитывал сына один. Без хозяйки дом сирота, но в квартире на Сергиевской улице, где они проживали в Петербурге, их ожидал безупречный порядок, тишина и домашний уют. Покой «при женственном равновесии», как выражался Н.С. Лесков, был установлен скромной и трудолюбивой горничной Пашей, которая говорила тихо, двигалась бесшумно и всегда была в работе. Лесков её очень ценил и уважал, и она это знала. Писатель был несказанно рад воцарившемуся в доме, обеспечивавшему рабочий покой порядку. Он гордился Пашей и часто представлял её своим гостям. Худенькая, небольшого роста, с бледным лицом девушка по его мнению внешне была похожа на шекспировскую Дездемону. В орловском музее писателя хранится альбом с изображением шекспировских женщин, изданный Брокгаузом в 1857 г. Он раскрывался Лесковым обычно перед приходом гостей на той странице, где была изображена Дездемона.  В это время раскрывались двери в кабинет писателя и живая Дездемона подавала гостям чай. Позже, почти в канун смерти писателя, появился его рассказ «Дама и Фефёла», в котором он в образе Фефёлы изобразил Пашу, дав ей имя Праша. Лесков здесь описал автобиографический случай о собственной болезни воспаления лёгких весной 1880 г., когда он благодаря её заботливому уходу, быстро «пошёл на поправку». Паша тогда не отходила от постели больного, подносила ему лекарства, горячий чай и спала рядом с его кроватью, свернувшись на коврике. Отсюда шла глубокая благодарность, легко переходившая «в преданность душою без раздела». Когда же Паша вышла замуж и покинула квартиру Н.С. Лескова, в его адресной книжке, хранящейся в музее,  появилась собственноручно сделанная им запись: «(Паша) Пр. Андр. Игнатьева, Фонтанка, №132, кв. 281».