Н.М. Кирилловская (г. Орел)

 

 Опубликовано в  Тургеневском ежегоднике  2018 года/ Сост. И ред. – Л.В. Дмитрюхина, Л.А. Балыкова.- Орел: Издательский Дом «Орлик», 2018.- 424 с.

 

Много лет тому назад, в мае 1977 года, Валерия Дмитриевна Пришвина, будучи в Орле, сказала: «Дорогие соратники и друзья по музейному делу – работники этого музея. Спасибо вам всем за бескорыстную любовь к тем людям, которых вы делаете живыми и реально живущими с нами в современности».

Хочу последовать совету Валерии Дмитриевны и постараться «сделать живыми» в канун столетнего юбилея музея, а он уже близко, в 2018 году, имена тех, кто вносил свой вклад в научную работу музея.

В 2010 году, находясь под очень большим впечатлением от отмечавшегося 97-летия Г.Б. Курляндской, я написала об этом в Тургеневском ежегоднике. Теперь, когда нет в живых этого уникального учёного, хочется снова вернуться к её имени.

Отношение к предшественникам, размышления о возрасте, о жизни… Об очень многом необходимо вспомнить и постараться, если  получится, хоть в какой-то степени подражать. Я никогда не была студенткой Галины Борисовны, ибо после окончания 1-ой средней орловской женской школы в 1949 году сразу уехала в Минск и поступила на филологический факультет Белорусского университета. Галина Борисовна вообще приехала в Орел уже позже, в 1957 году. Мы хорошо знаем её успешный путь в науку. Ещё в 1939 году она защитила кандидатскую диссертацию в Саратовском университете. Курляндская в разные годы работала в Свердловском пединституте, Уральском и Казанском университетах. С 1951 года посвятила свою жизнь изучению творческого наследия И.С. Тургенева. Первая её статья: «Проблема долга в романе И.С. Тургенева “Дворянское гнездо”» опубликована в «Учёных записках» Казанского университета. В 1965 году Галина Борисовна защитила в Ленинградском университете диссертацию «Метод и стиль  Тургенева-романиста». Написанные ею в разные годы книги, статьи, устные выступления, вскоре выдвинули Галину Борисовну Курляндскую в число ведущих тургеневедов страны. Эрудиция, неимоверное трудолюбие, работоспособность, энергия явились тем генератором, который в лице Галины Борисовны превратил Орел в место, куда приезжали учёные со всего Советского Союза и из-за рубежа.

В биографии Галины Борисовны были моменты, которые, возможно, в какой-то степени могут нам объяснить её индивидуальность. В своё время к нам часто приезжал на конференции Н.П. Лощинин, московский тургеневед. Однажды он спросил меня: «Нина Максимовна, а кто Галина Борисовна? Мама её типичная русачка…» (Он именно так и сказал). «Понятия не имею и никогда не задумывалась», – ответила я. Через какое-то время я решила рассказать об этом вопросе Галине Борисовне. К моему удивлению она сразу же ответила: «Мой дед был турок».

Вспоминается и такой эпизод. Я была в Москве у своих тёток, одна из них работала в ЦСУ СССР и жили они в огромном ведомственном доме на проспекте Мира. Как-то тетя мне говорит: «С тобой хочет познакомиться моя коллега и соседка, у неё есть родственница в Орле». Оказалось, что это двоюродная сестра Галины Борисовны. Рассказывая о детстве в Саратове, она спросила меня, а вы знаете, что Галина Борисовна из очень богатой, не помню, как она сказала «купеческой или торговой семьи». Нет, я этого не знала. Знала, что официально говорилось, что папа её был бухгалтер… Тогда это было естественно. И ещё один штрих. На одну из конференций к нам приезжала из Перми с докладом об И.А. Бунине  Рита Спивак (до войны она жила в Орле, и мы были соседями) и попросила, чтобы я отвела её домой к Галине Борисовне. По дороге она мне сказала, что ей надо что-то передать Г.Б. Курляндской от одного крупного учёного из Перми, доктора наук, по-моему, психолога.

Когда мы пришли к Галине Борисовне, гостья из Перми назвала какую-то фамилию и спросила, помнит ли Галина Борисовна его? На что очень быстро и буднично та ответила: «Конечно, это мой первый муж…» Потом как-то, во время поездки в Спасское, в дороге Галина Борисовна стала вспоминать о войне, о том, как они взяли с мужем на воспитание ребёнка, о том, что ребёнок этот давно уже взрослый, кандидат наук… К слову сказать, он приезжал на похороны Галины Борисовны и многие из нас его видели… К сожалению, недавно и он умер. Может быть, и не стоило вспоминать все эти факты, но это тоже часть жизни Галины Борисовны. Именно часть, главным была наука. Это для неё в любом возрасте было превыше всего. Помню, когда Г.Б. Курляндская лежала в больнице, и я пошла её проведать, то очень волновалась, что сказать в утешение, какие найти слова…  Но не надо было ничего говорить. Говорила она сама. Говорила долго и афористично. «Я не  люблю  быть на первом этаже», – сказала мне Галина Борисовна, – «Ну что Вы, – заметила я, – Вы даже сейчас минимум на седьмом…» «Вы действительно так думаете?» – иронично переспросила Галина Борисовна. «Конечно». Она улыбнулась и стала говорить о возрасте. «50 лет это только начало, 70 – тоже ещё хорошо…» Очень была права Галина Борисовна. Сейчас лично я пришла к выводу, что даже 80 – это тоже лучше, чем 85… Всегда помню её советы: ссылаться на предшественников, «думать», ходить … и не лениться… Её пример работоспособности и творческого долголетия настоящий «факел» для всех нас. С чувством благодарности читаю написанный мне в 2001 г. автограф: «Дорогой Нине Максимовне Кирилловской, человеку больших творческих достижений и несомненной доброты Г. Курляндская. 16 ноября 2001 г.»

Галина Борисовна привлекла на конференции в Орел многих интересных людей. Среди которых был и Н.П. Пузин.

Без громких фраз для всех нас было подарком судьбы знакомство и встречи с Николаем Павловичем. Он не был «обременён» высокими званиями, учёными степенями, имел одно скромное звание: Заслуженный работник культуры РСФСР. Сейчас это звание у многих, но тогда, в 60-е годы, он был среди первых…

Н.П. Пузин родился в Орле в 1911 году. Окончил в Орле среднюю школу, рабфак в Харькове и там же, в Харькове, Высшие библиотечные курсы. Работал в библиотеке имени Короленко и в Харьковской картинной галерее. В годы Великой Отечественной войны служил в эвакогоспитале в Красноярске, был инспектором Гороно в г. Балахне Горьковской области. С 1944 года стал научным сотрудником музея-усадьбы «Ясная Поляна», где и проработал всю жизнь. Однажды мне довелось услышать такую фразу: «Искусство одушевлять минувшее». Вот этим искусством, этим талантом владел, как никто другой,   Николай Павлович Пузин. Помню, как однажды тогдашний директор Ясной Поляны по фамилии Бунин спросил меня: «Объясни, как это получается у Пузина – мы с ним почти ровесники, но когда я провожу экскурсию, все слушают равнодушно, а когда говорит он, все стоят как “зачарованные” и думают, что он сам видел Толстого…»

Что было ответить – талант, который даётся немногим…

Вспоминаю блестящие экскурсии Николая Павловича по Спасскому. Он знал Спасское ещё ребёнком, очень часто бывал здесь в молодости, ежегодно гостил все последующие годы. Я никогла не спрашивала Н.П. Пузина о его корнях. Но как говорили в нашей музейной среде, он был дальним родственником А.А. Фета (двоюродный внучатый племянник). Не забыть колоритный внешний облик Николая Павловича. Осенью берет, летом, особенно в Спасском – панама. Обязательно в руках добротная трость, а иногда, когда идёт с лукошком грибов, обычная суковатая палка. В плохую погоду резиновые сапоги. И всегда – и в Орле, и в Москве, и в Спасском – улыбка и доброжелательность… К Нине Алексеевне Седовой, нашему коменданту богадельни (где он всегда останавливался), Николай Павлович обращался только – «Ниночка». Помню, как и Нина Алексеевна, и все другие женщины Спасского – смотрители, парковые работницы любили говорить: «Какой добрый, обходительный человек Николай Павлович…»

Николая Павловича нельзя вспомнить без улыбки и комплиментов. У меня дома он был всего один раз. Мои дети тогда были ещё действительно «детьми» (а сейчас они уже пенсионеры), вспоминают: «а помнишь, как про все угощения он говорил, что очень вкусно, и что мы очень умные и хорошие дети…»

Полвека прошло, сколько было всего в жизни, а эта «солнечность» Николая Павловича не забывается.

Помимо душевных качеств Н.П. Пузин был в своё время одним из лучших музееведов страны – он прекрасно разбирался в памятниках материальной культуры, очень хорошо знал всё, что связано с историей Ясной Поляны и Спасского-Лутовинова. Взаимоотношения Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева и А.А. Фета – была любимая тема многочисленных публикаций и устных выступлений Н.П. Пузина. Он – бессменный участник научных конференций в Москве, Ленинграде, Ясной Поляне, Туле, Орле. Пузин участвовал в работе Ученого Совета музея Тургенева, передал интересные материалы о Фете. В 1976 году он подарил музею много фотоматериалов и переписку о благоустройсьве могилы Фета.

Нынешний год – год столетия Октябрьской революции. В постперестроечные годы об этом событии говорится не однозначно. Тем более, как мне кажется, представляет интерес любая строчка, любая фраза о событиях Октября, гражданской войны, сказанная и тем более написанная очевидцами. В данном случае я имею в виду жену Пришвина, Валерию Дмитриевну. Когда она приезжала к нам на конференцию, посвященную творчеству Пришвина (это было в мае 1977 года), то не на конференции, а в «приватном порядке» рассказывала мне о годах учёбы в Московском университете, о трудностях периода гражданской войны, о стремлении обогреть, воспитать детей, о борьбе с беспризорностью…

О гражданской войне мало кто говорил, а вот Отечественная война «звучала».

Почти невозможно найти среди приезжавших в те годы в музей людей, которых в той или иной степени не коснулась Великая Отечественная война. Кто-то сам принимал участие в военных событиях, кто-то был «ребёнком войны» (есть теперь и такая большая категория людей), у кого-то участвовали в войне брат, отец, сестра и т.д. Тема войны нашла своё отражение и в публикациях, и в устных выступлениях, и в экспозиции музея.

Вот, например, что написала в стихотворении «Орёл сорок третьего года», впервые опубликованном в сборнике «Окна в сад» в 1966 году Е. Благинина, приезжавшая в Орёл в августе 1943 г.

«В августе сорок третьего был освобождён Орел. Орел!  Для меня это то, что называется детством. Это само очарование жизни. Всю память, всю свежесть и радость убило фашистской бомбой. Остался лишь ветер, срывающий железо с изуродованных крыш. Нет! Остался народ, его “великий, правдивый свободный и могучий” русский язык, его доблесть и верность добру, его руки, которые подымут из праха родную красу: его чуткая память, которая не позволит забыть тех, чьей славой будут жить потомки…

Выпало звено и цепь распалась,

Нет ключа от города Орла!

Я ж ещё в пруду не поплескалась,

Я ж ещё в саду не побыла.

Яблочка отведать не успела.

Не доела тёплого ломтя,

Материнской песни не допела,

Не сумела уберечь дитя.

Я с родными даже не простилась,

Милого звала – не дозвалась,

Утренней звездой не засветилась,

И вечернею не пролилась…»

Я помню, как слушали эти строки Благининой собравшиеся в музее Тургенева орловцы в мае 1973 года. Перед ними выступала сама история. А историю мы обязаны помнить и чтить.

Не знаю почему, но я как-то больше запомнила выступление женщин, нежели мужчин. Бегут годы, мелькают лица и фамилии: Самочатова, Столярова, Иезуитова, Видуэцкая, Кен, Ладария…

С Ириной Владимировной Столяровой мне довелось встречаться несколько раз. Она не «бросалась» в глаза внешностью, скорее даже была весьма «тихой», но память оставила о себе очень хорошую. К сожалению, она именно в эти июльские дни 2017 года и ушла из жизни. Сохранилась у меня подаренная ещё в 1979 году её книга «В поисках идеала». С чувством признательности читаю строки: «Глубокоуважаемой Нине Максимовне с благодарностью за неизменную помощь всем ученым “паломникам”, стекающимся в Орел, от одного из них».

Несколько раз мне доводилось встречаться с Маргаритой Глебовной Ладария, которая приезжала на наши конференции из Сухуми. Первый раз я увидела её в 1974 году. Честно говоря, меня поразила её красота. В те годы, когда хотели что-то хорошее сказать о внешности человека, говорили: «ну прямо артистка». Вот так можно было сказать и о М.Г. Ладария. Если к этому ещё добавить, что выступала она прекрасно, как с точки зрения содержания, так и формы выступления, то будет понятно то доброе чувство, которое возникало при появлении доктора филологических наук М.Г. Ладария. В 1985 году она выступала с темой «Тургенев и Бальзак». Зал был буквально покорён. В связи с различными политическими событиями последующих лет на долю Маргариты Глебовны выпало много испытаний, но она осталась верна себе и русской  литературе. Недавно, в 2017 году в солидном возрасте М.Г. Ладария ушла в мир иной.

Память хранит (в чём ей помогают фондовые материалы и годовые отчеты) различного рода конференции – межвузовские, всесоюзные, с участием исследователей из других стран, просто «скромные» чтения ит.д. Не могу не вспомнить о двух лесковских конференциях, которые проводились в мою бытность директором. Это первая межвузовская научно-теоретическая конференция, посвящённая Н.С. Лескову, которая проходила в 1974 году, и конференция 1980 года, носившая название 2-ой Всесоюзной научно-теоретической конференции, где был академик Д.С. Лихачёв. Здесь довелось воочию увидеть тех, о ком раньше мне было известно только по учебникам. Это не только Д.С. Лихачёв, но и Борис Яковлевич Бухштаб и другие ученые. О Дмитрии Сергеевиче в Тургеневском ежегоднике и в газете «Орловский вестник» я уже писала. Могу лишь сказать, что встречи с ним –действительно одно из самых ярких воспоминаний в моей жизни.  Б.Я. Бухштаба я просто «видела» и «слышала». Но и это уже было интересно. Фамилию Бориса Яковлевича Бухштаба я помнила с далёких студенческих лет в связи с именами Лескова, Салтыкова-Щедрина и Фета. Он уже тогда был одним из самых признанных наших авторитетов в изучении творчества этих писателей. Приезд Б.Я. Бухштаба, крупнейшего ленинградского ученого, в Орёл был в своё время истинным праздником духа для нас.

Надо сказать, что те представители интеллигенции, кто родился в начале 20 века, несли на себе «приметы» времени. Это относилось и к Б.Я. Бухтшабу. Родился он в 1904 году в Петербурге в семье врача. В 1924 году окончил университет в Петрограде. В 1925-28 годах учился в аспирантуре. Ещё в далёком 1938 году был утверждён в звании кандидата наук. Ранее, в 1934 году, с момента создания Союза писателей, стал членом Союза, как детский писатель. К слову сказать, едва взглянув на Бухштаба, я почему-то тогда же сразу подумала: «Как похож на Маршака…» Для нас, орловцев, этот учёный, доктор филологических наук, несомненно, должен сохраниться в памяти как крупнейший исследователь творчества не только очень многих русских писателей, но в первую очередь – Н.С. Лескова, А.А. Фета, Ф.И. Тютчева…

Сренди тех, о ком обязательно хочу вспомнить, ещё один представитель Петербурга – доктор филологических наук Григорий Абрамович Бялый. Он был не только прекрасным знатоком творчества Тургенева, но и непревзойденным мастером слова, я бы даже сказала: «мастером сцены». Кода мне посчастливилось увидеть и услышать Г.А Бялого у Г.Б. Курляндской в домашней обстановке, я почувствовала «весомость» фразы: «единство формы и содержания». Г.А. Бялый был очень хорош собой и оказался удивительным собеседником. К изучению творчества И.С. Тургенева он обратился в 1947 году и затем занимался все последующие годы. Первой публикацией была статья «“Дым” в ряду романов Тургенева», затем «Добролюбов о Тургеневе», «“Записки охотника” и русская литература», «Тургенев и русский реализм», «О психологической манере Тургенева» и др.

Очень памятны приезды в Орёл Петра Григорьевича Пустовойта, доктора филологических  наук, профессора МГУ, Заслуженного работника культуры РСФСР. Пётр Григорьевич был моложе, чем Бухштаб и Бялый, и эти 12-15 лет (он был с 1918 года) как бы приближали его больше к нашему поколению. Пустовойт – участник Великой Отечественной войны, имел правительственные награды. Если Бухштаба и  Бялого я как-то мысленно «причисляла» ещё к 19 веку, то Пётр Григорьевич Пустовойт по всем «статьям» был учёным советской эпохи. Я бы даже сказала, что он являл собой яркий «образец» именно советского интеллигента. И специалист был прекрасный, и песню любил, и застолье «признавал»…

Не годы, а десятилетия на моей памяти связан творческими узами с музеем Тургенева А.Я. Звигильский, известный французский тургеневед. Когда-то в Тургеневском ежегоднике за 2003 год я уже писала о Звигильском, но сейчас, после прошедших лет, приходят на память ещё какие-то факты, штрихи, о которых хочется вспомнить, «приблизить» к нам «живого» учёного и интересного человека. Людей, которые умеют сочетать любовь к науке с практическими навыками и организаторскими способностями, в общем-то, не так уж и много. Этими качествами обладает А.Я. Звигильский. Сейчас в силу возраста он, естественно, изменился. Но в своё время был очень деятельный и красивый человек: немного выше среднего роста, худощавый брюнет с карими смеющимися глазами, по-французски элегантный и изящный. Таким я его запомнила в 70-80 годы.

Передо мной газета «Орловская правда» за 23 апреля 1981 года со статьей: «Будет музей в Буживале». Фотография А.Я. Звигильского: красивый мужчина в расцвете сил… В 1977 году он выступил одним из основателей «Общества друзей Ивана Тургенева, Полины Виардо и Марии Малибран». Изучение и пропаганда наследия И.С. Тургенева – такая цель изначально была поставлена при создании Общества. Когда члены Общества в 1981 году были в Орле, то среди них был и Мишель Сабатье, который долгое время являлся владельцем загородной усадьбы И.С. Тургенева, где потом и был создан музей писателя. Гость рассказал, что буживальский дом писателя, по мнению многих, очень напоминает русские поместья. Как очевидец я тоже это подтверждаю. А.Я. Звигильский рассказывал о той помощи, которую оказывали различные люди в создании музея, в том числе об известном советском пианисте Святославе Рихтере, давшем несколько концертов для реставрации буживальского дома Тургенева.

С болью и горечью показывал мне и Б.В. Богданову А.Я. Звигильский в одной из больших синагог Парижа памятные таблички, посвящённые его родителям. Вспоминаю, как после моего ухода на пенсию, а это было в 1987 году, он по приезде в Орёл сказал мне: «Как Вы поживаете, госпожа директор?» «Что Вы, что Вы, – стала возражать я, – я уже просто пенсионерка…» «А у нас, – возразил мне Александр Яковлевич, – директор так и остаётся директором…» Каюсь, взяла совет на «вооружение». Кажется, получилось. Настоящей помощницей во всех делах Александра Яковлевича, как мне кажется, выступала его жена Тамара Абрамовна. Это уж просто наш «советский человек»…

В конце 50-х – начале 60-х годов 20 века было распространено такое движение, которое носило название КИД – Клуб интернациональной дружбы, членом такого клуба была и Тамара, молодая девушка, студентка одного из московских ВУЗов. Не знаю, где они познакомились с Александром Яковлевичем, но когда познакомились мы, это было в 1983 году в Буживале на открытии музея Тургенева, это была уже «парижанка», преподававшая в Сорбонне, но ещё с очень хорошо сохранившимся московским обликом и менталитетом. Помню, с каким интересом она расспрашивала нас о всех сложностях и многообразии музейной работы. Выслушивала наши советы по вопросам инвентаризации экспонатов, составлении приёмо-сдаточных актов, своевременной аннотации поступающих материалов и т.д. Энергия, с которой трудилась супруга Звигильского в дни подготовки и открытия музея в Буживале, вызывает к ней чувство уважения и признательности.

Чем ближе 100-летний юбилей музея, тем чаще вспоминаются те, с кем были едины в своих наших творческих устремлениях.

Сохранились в памяти выступления и приезды известных литературоведов: И.П. Видуэцкой, Б.С. Дыхановой, Н.Е. Крутиковой, О.Я. Самочатовой, Л.А. Иезуитовой, Н.Н. Мостовской, Н.П. Генераловой, Л.Н. Назаровой, Л.Н. Кен и многих других.

Хочется вспомнить имена и наших орловских учёных, непременных участников всех музейных конференций: Л.Н. Афонина, В.А. Громова, Е.М. Ефимовой, Е.В. Тюховой, М.Г. Семаковой, М.В. Антоновой, Е.М. Конышева, Л.М. Петровой…

Многих уже нет, но в канун 100-летнего юбилея музея, а он уже близко, надо сказать слова искренней благодарности тем, кто долгие годы вносил большой вклад в научную работу музея.

Окончить эти маленькие заметки мне хочется словами благодарности из книги отзывов за май 1977 года: «Сколько талантов дала России и миру Орловщина! Спасибо тебе, славный край нашей Родины. И людям, которые хранят твои сокровища для истории и нас. Участники Пришвинской конференции. 28-30 мая 1977 г.»