В.Г. Ветрова – учёный секретарь БУКОО ОГЛМТ
// Тургеневский ежегодник 2020 года/ Сост. И ред.- Л.В. Дмитрюхина, Л.А. Балыкова.- Орел: Издательский Дом «ОРЛИК», 2020.- 420 с.
Карлис Карлович Эгле (1887-1974) – литературовед, библиограф, переводчик, заслуженный деятель культуры Латвийской ССР. Родился в Лифляндии, в Друвиенской волости. В 1918-1919 годах работал в Петрограде в славянском отделе библиотеки Российской Академии наук. После военной службы обосновался в Риге. К.К. Эгле в 1920-30-х годах вел активную литературоведческую деятельность: готовил материалы с обзорами книжных новинок, рецензии, очерки, библиографии отдельных писателей, переводы художественной литературы. С 1922 года был фактическим редактором журнала «Latvju grāmata» («Латышская книга», 1922-1931). Инициатором и организатором издания выступил книгоиздатель и писатель Ансис Гулбис, официальным ответственным редактором журнала и автором некоторых статей был брат Карлиса Эгле – Рудольф. Следует отметить, что ежемесячник, выпускавшийся в 30-е годы ХХ века, посвященный вопросам критики, книжного дела и библиографии, и в настоящее время дает «литературоведам и историкам культуры очень богатый материал и довольно подробный обзор литературной жизни своего времени»[1].
С 1925 до 1952 год К.К. Эгле заведовал одним из старейших научных хранилищ латышской литературы – Рижской городской библиотекой имени Яниса Мисиньша (с 1954 года – отделение латышской литературы им. Я. Мисиньша при фундаментальной библиотеке Академии наук Латвийской ССР). В воспоминаниях он писал: «Я без устали работаю, как прихожу домой из библиотеки, сразу сажусь за стол. Только какую-нибудь большую статью даю читать Рудису, чтобы не произошло что-нибудь неправильное. Но весь основной материал сам пропускаю только через свои руки»[2]. Напряженная работа привела к болезни: в 1931 году К. Эгле заболел туберкулезом. После лечения в Меране (Италия) и позже – в рижском санатории, он был вынужден отказаться от участия в издании журнала «Латышская книга».
К. Эгле был организатором (1946) и первым заведующим кафедрой библиотековедения Латвийского государственного университета до 1952 года. В 1957 году он подготовил и издал «Краткую историю латышской библиографии (до 1917 г.)», актуальность которой сохраняется до настоящего времени. В 1958 году опытный исследователь книжной культуры опубликовал библиографический указатель «Латышская художественная литература на русском и других языках народов СССР. 1917-1956».
Несомненной заслугой К.К. Эгле являлось стремление к межкультурному диалогу. Так, с одной стороны, он активно расширял, обогащал культурное пространство латышской литературы наследием русской классической литературы (осуществлял переводы на латышский язык, готовил к изданию, комментировал собрания сочинений, составлял библиографии переводов русских классиков на латышском языке); а, с другой стороны, пропагандировал латышскую литературу, пополняя фонды музеев России прибалтийскими изданиями. В 1987 году, в 100-летний юбилей К.К. Эгле в Риге, были организованы Чтения, посвященные его памяти, на которых «книговеды, библиотековеды, историки литературы анализировали многогранный вклад К. Эгле в латышскую культуру, его современники делились воспоминаниями»[3].
В современном литературоведении продолжается осмысление творческой биографии заслуженного деятеля культуры. Так, в статье Гунты Яунмуктане проанализирована роль К. Эгле в издании ежемесячного журнала «Latvju Grāmata» в 1922-1931 годы. В ретроспективном обзоре Виестурса Зандерса «Изучение латышского книжного дела после второй мировой войны» отмечается неблагоприятная политическая обстановка, вследствие которой преданный библиотечному делу К.К. Эгле был отстранён от руководства библиотекой, а его исследования оказались невостребованными. К плодотворному эпистолярному наследию латышского литературоведа обратились Л.В. Спроге и Л.М. Элтермане в статьях «„Почувствовать характер народа…” (эпизод из переписки Т.Л. Сухотиной-Толстой и Карлиса Эгле)» и «„Готовность помочь музею…”: деятельность Карлиса Эгле в пополнении лермонтовских фондов». Исследователями опубликованы фрагменты переписки К. Эгле с Т.Л. Сухотиной-Толстой и директорами Лермонтовских музеев, которые раскрывают такую грань личности К. Эгле, как стремление привнести в латышскую литературу знания наследия русской классики, в частности Л.Н. Толстого и М.Ю. Лермонтова: «Помимо переводов, которые осуществлял и сам К. Эгле, он занимался составлением библиографии переводов произведений Толстого, а также выявлением рецепции творчества писателя в Латвии»[4]; «К. Эгле во многом поспособствовал изучению восприятия в Латвии творчества М.Ю. Лермонтова: он составил библиографический список переводов лермонтовских текстов на латышский язык, вместе с братом Р. Эгле сам переводил стихотворения русского поэта, написал предисловие и комментарии к собранию сочинений Лермонтова, а также стремился познакомить с „латышским Лермонтовым” широкую всесоюзную аудиторию»[5]. Однако основные биографические и библиографические сведения о латышском литературоведе для российской аудитории остаются малоизвестными.
В архиве Орловского объединённого государственного литературного музея И.С. Тургенева сохранились многочисленные материалы, связанные с именем Карлиса Карловича Эгле: письма, поздравительные телеграммы, пригласительный билет на юбилейный вечер, книги (в том числе с дарственными автографами), журнальные и газетные публикации, которые латышский исследователь рекомендовал для ознакомления орловским музейным сотрудникам.
Сохранившаяся часть эпистолярного наследия К.К. Эгле – его переписка с сотрудниками музея И.С. Тургенева, – охватывает почти два десятилетия (с 6 декабря 1953 года по 14 февраля 1970 года) и составляет более шестидесяти писем. В архиве музея хранится и большая часть копий ответов музейных сотрудников, направленных в Латвию (30 писем). Следует отметить, что наиболее активно К.К. Эгле переписывался с Евгенией Ивановной Кожуховой, директором музея И.С. Тургенева в 1948-х – 1959-х годах.
Для орловского литературного музея 1950-е годы – время активной научной и экспозиционной деятельности: произошла реэкспозиция литературного отдела, открылась стационарная выставка «Писатели-орловцы», был издан путеводитель «Государственный заповедник И.С Тургенева Спасское-Лутовиново». Сотрудники Орловского музея рассылали запросы в Академии наук союзных республик и ведущим исследователям, приглашая к участию в научных мероприятиях и прося помощи в пополнении фондов. Необходимо выделить таких корреспондентов орловского музея 1950-х – 1960-х годов, как члены-корреспонденты Академии наук СССР М.П. Алексеев и А.И. Белецкий (Ленинград), профессор Г.А. Бялый, профессор Н.Н. Фатов (Черновицы, Украина), кандидаты филологических наук В.Г. Натадзе (Тбилиси, Грузия) и М.О. Габель (Харьков, Украина), Вальмар Адамс (Тарту, Эстония), Н.В. Измайлов, А.К. Бабореко, О.Я. Самочатова и др.
Одним из результатов большой работы, проводимой музеем, явилась научная сессия, которая прошла 29-30 ноября 1952 года в лектории музея И.С. Тургенева и была посвящена 100-летию со дня выхода в свет первого отдельного издания «Записок охотника» И.С. Тургенева. На основании докладов, прозвучавших на сессии, было решено издать сборник. Сохранилась «Стенограмма заседания по обсуждению сборника, посвященного столетию „Записок охотника”» от 29 декабря 1953 года. Во вступительном слове директор музея Е.И. Кожухова отмечала интерес общественности, который вызвал анонс готовящегося издания: «На аннотацию, которая была разослана по всем областям, краям и республикам поступили запросы. Мы сначала рассчитывали издать сборник в 5-10 тыс. экземпляров, а сейчас Москва запросила 25 тыс. экз. О том, что нашим сборником интересуются, говорит такой любопытный факт. Вскоре после того, как появилась заметка в газете о том, что подготавливается такой сборник, я получила письмо из Риги от заслуженного деятеля культуры, доцента Эгеля [так в тексте. – В.В.], где он пишет о том, что латышский народ очень интересуется Тургеневым, что они очень любят Тургенева и „Записки охотника” переиздавались у них несколько раз, и они просят, чтобы им разрешили напечатать справку в нашем сборнике, о том, сколько раз были изданы „Записки охотника” в Латвии»[6].
Действительно, началом переписки Е.И. Кожуховой с заслуженным деятелем республики, доцентом К.К. Эгле послужило его предложение подготовить библиографическую справку о переводах на латышский язык «Записок охотника» И.С. Тургенева для одноименного сборника, готовившего в музее. «Начиная с семидесятых годов прошлого столетия, Тургенев для латышского читателя стал одним из излюбленнейших авторов русской классики. Его сочинения, особенно „Записки охотника”, многократно переводились и опубликовались в периодике и отдельными изданиями»[7], – писал К. Эгле, обосновывая актуальность своей работы.
Следует подчеркнуть, что работа по подготовке к изданию сборника материалов конференции, получившего название «И.С. Тургенев. Материалы и исследования», в который вошла библиографическая справка К. Эгле «„Записки охотника” на латышском языке», была долгой, сложной и кропотливой. Сборник был сдан в издательство 1 февраля 1954 года, однако был выпущен летом 1955 года. Обсуждение подготовки издания к печати было главной темой интенсивной переписки этих двух лет (за 1954 год сохранилось одиннадцать писем Е.И. Кожуховой, адресованных латышскому исследователю, и восемь его ответов, за 1955 год – семь писем К.К. Эгле директору орловского музея и копия письма редактору издательства И. Солдатову).
Переписка позволяет проследить все этапы подготовки и издания сборника. Полученная в январе 1954 года от К. Эгле библиографическая справка была отправлена директором орловского музея в Ленинград редактору сборника – академику М.П. Алексееву, где, по словам Кожуховой, «подверглась очень тщательной редакции». Следует отметить, что латышский автор внимательно проанализировал корректуру: выразил благодарность редакции «за улучшение слога и вообще за поправки, внесенные не по существу»[8], и, одновременно, несогласие с некоторыми изменениями редактора-академика. В письме от 28 июля 1954 года он доказательно обосновывал свою позицию: «Но есть места, которые на основании фактических данных я читаю иначе, поэтому в своей справке оставил их вне поля зрения. Например, 90 гранка, цитата 7 из предисловия А. Григулиса к роману „Времена землемеров”. Григулис говорит, что М. Каудзит перевёл „Героя нашего времени”. Я не могу присоединиться к такому мнению, поэтому „Героя наш. вр.” зачеркнул. Правда, Матыс К. на школьной скамье, изучая русский язык, упражнялся в переводе отрывков из „Героя наш. вр.” и др. авторов, но всего романа никогда не переводил, как это явствует из перечня в предисловии и в цитате. „Демона”, „Кавказского пленника” — да, те напечатаны» и т.д.»[9]. Таким образом, автор, определяющий свою работу как «сжатая небольшая справка», твердо уверен в сформулированных тезисах и способен доказать академику-литературоведу правильность и точность своих высказываний.
Архивные материалы раскрывают технические трудности и финансовые проблемы, которые возникли при издании научного сборника. Так, при наборе статьи К. Эгле в орловской типографии не оказалось диакритических значков, с помощью которых образовано одиннадцать букв латышского алфавита. Прибалтийский литературовед после вычитки подробно, на примерах из текста, объяснял значение надстрочных знаков над буквами национального алфавита: «Совестно вносить так много поправок, но оставить без поправок тоже нельзя, потому что тот или иной знак меняет значение слова. Например, «Малиновая вода» – «Aveņu ûdens», если в первом слове буква н со знаком мягкого произношения ņ, то это значит «малиновая», а если оставить без этого знака смягчения, как было набрано, то произносится твердо, и это значит «баранье», т.е. вода «баран», дальше «līcis» – первое и с черточкой на нем, произносится протяжно и тогда слово означает луг, залив, а если буква и с точкой /i/, то произносится коротко и означает – клал, велел. Как видите, разница большая»[10]. Отсутствие в Орле надлежащих типографических знаков заставило директора орловского музея обратиться к К. Эгле с просьбой изготовить матрицы библиографии в рижской типографии. Однако не обошлось без накладок: матрицовка библиографии в Риге затянулась, поскольку орловское издательство отправило оригинал без визы Орловского главлита.
Завершилась непростая история с выпуском сборника почти детективным письмом-расследованием К. Эгле к главному редактору издательства И. Солдатову по вопросу выплаты гонорара авторам сборника. Латышский исследователь, имевший опыт издательской работы, пытался разобраться в причинах убыточности выпуска сборника «Записки охотника». В его письме редактору от 20 ноября 1955 года указывалось на неправильную работу торговой организации по распространению сборника и завышенную себестоимость издания, не имеющего достойного технического оформления. Следует отметить, что эти выводы были подкреплены конкретными расчётами: «Если в торговую сеть сданы 15000 экз. х 20 р.= 300000, а изд. определяет гонорар за 26 п.л. около 28000 руб., то для редакции, производства и торговой сети остается 270000 брутто. Неужели это все пожирает производство и книготорг, а издательству оставляет одни только убытки? Тут что-то не так. Дальше. Кроме того, остальные 11000 экз. тоже можно, и обязательно даже нужно распространять. А это должно принести издательству не убыток, а колоссальную прибыль (11000 х 20 =220,000 руб. брутто), часть которой справедливо было бы отнести дополнительно на рубрику гонорара, оперируя не минимальными, а более солидными ставками»[11].
Немаловажно, что своё письмо К. Эгле рассматривал как «обыкновенную деловую переписку», уверяя директора орловского музея, что «<…>за гонораром я не гоняюсь. Но если калькуляция издательства по всем данным в конечном счете должна оправдаться прибылью, то я в принципе не могу допустить того, чтобы авторы отодвигались бы на последний план»[12]. Латышский автор допускал публикацию статьи без гонорара (определенную как благотворительность) только в случае издания сборника музеем. Однако, когда «речь идет об обороте колоссальных сумм на одном этом издании» издательством, работавшим на коммерческих началах, Эгле считал необходимым требовать разъяснений по оплате. Немаловажно, что К. Эгле сочувствовал Е. Кожуховой в сложившейся ситуации: «Я очень хорошо понимаю, сколько лишней энергии пожирают такие вещи, как подготовка и выпуск сборника в таких затруднительных обстоятельствах»[13].
В орловском сборнике было опубликовано 18 статей. Подготовленная К. К. Эгле справка «„Записки охотника” на латышском языке» вошла во второй раздел книги «Тургенев и национальные литературы Запада и Востока», которая давала представление о распространении произведений Тургенева в соседних странах, о роли и восприятии наследия нашего прославленного земляка в Грузии, Латвии, Эстонии. Следует отметить, что орловское издание получило высокую оценку в печати: известный литературовед Ю.Г. Оксман определил его как «смелый опыт организации полноценного историко-литературного сборника, посвящённого не тому или иному автору или литературному периоду, а конкретному большому произведению классической литературы <…>, как интересный научный почин, вполне себя оправдавший».[14] Для К.К. Эгле отзывы в периодической печати были важны: в письмах он осведомлялся о рецензиях в орловских средствах массовой информации («интересно теперь будет только проследить за отзывами рецензентов и их оценкой того труда, который вложили Вы лично и коллектив музея в подготовки сборника», «мне очень хотелось бы получить номер „Орловской правды”, в котором появится отзыв о сборнике»[15]). Он сообщал, как принимали издание в Латвии («отправляю Вам номер нашей газеты, в котором помещена небольшая рецензия о сборнике „Записки охотника” И.С. Тургенева. Перевод рецензии прилагаю»). В орловском музее сохранились упомянутые в переписке материалы: вырезка с заметкой Яниса Фриде из латышской газеты «Литература и искусство» с переводом К. Эгле. В рецензии отмечалось: «Статья К. Эгле раскрывает связь латышской литературы с художественным творчеством Тургенева и показывает плодотворное влияние этой связи на развитие латышской реалистической литературы»[16].
Следует отметить, что К.К. Эгле, как настоящий библиофил, заранее неоднократно просил директора орловского музея о присылке нескольких экземпляров сборника, так как «издания провинциальных издательств иногда мы получаем с очень большим опозданием, а часто и вовсе не получаем». Далее он писал: «Боюсь, что до наших торговых организаций книга так скоро не доберется, а то и вовсе не дойдет, как это довольно часто бывает. А мне довольствоваться одним только авторским экземпляром не хотелось бы»[17].
В 1956 году орловский музей планировал выпустить новый сборник малоизвестных материалов, посвященных И.С. Тургеневу, и К. Эгле согласился принять участие в этом издании. Латышский литературовед подготовил статью «Малоизвестные материалы об И.С. Тургеневе из Рижских книгохранилищ». Архивные материалы позволяют восстановить историю обнаружения писем Николая Сергеевича Тургенева, брата писателя. Интересно, что в послевоенное время в одном из антикварных магазинов латышский библиофил не смог выкупить коллекцию из 150 книг предположительно из парижской библиотеки Тургенева («с дарственн. надписями авторов И.С. Тургеневу, были с его книжным знаком (небольшой, кругленький), были и без всяких знаков принадлежности»). Это книжное собрание было оценено магазином в огромную сумму — 15-20 тысяч рублей, разрешение на покупку получить не удалось. Книги были проданы разрозненно, и позже К. Эгле пытался найти их следы, обследуя крупные рижские библиотеки. При изучении фондов фундаментальной библиотеки Академии наук Латвийской ССР была обнаружена переписка Н.С. Тургенева. В эпистолярном тексте 1956 года латышский автор описал этапы подготовки материала к печати: «Статья у меня почти готова, нужна только шлифовка, проверка цитат и переписка, так что к концу марта можно будет Вам отправить вместе с библиографией»[18].
Однако издание музейного сборника затянулось: сбор материала был начат в 1956 году, в 1958 году был подготовлен к печати, однако был выпущен в тираж только в 1961 году. Апробация статьи К. Эгле состоялась в Латвии 27 мая 1958 года: исследователь прочёл доклад «перед библиотекарями, писателями и другими слушателями о мало известных неопубликованных материалах о Тургеневе в Рижских книгохранилищах. В докладе я указал на то, что моя статья обо всем этом появится в юбилейном сборнике музея в Орле. <…> наша общественность в курсе дела, очень заинтересована сборником и будет ждать выпуска его»[19]. Заметки об этом выступлении нашли отражение в латвийской периодике: газетах «Ciṋa» («Борьба», №129, 3 июня 1958), «Literatṻra un Mặksla» («Литература и искусство», 31 мая 1958 №22) и «Советская Латвия» (№128, 1 июня 1958).
Издание сборника оказалось сопряжено с рядом трудностей: Е.И. Кожухова, получив отредактированный академиком М. Алексеевым материал (в том числе статью К. Эгле), была вынуждена просить латышского исследователя о содействии в наборе сборника в Риге. Рижские типографии были перегружены, изготовить весь сборник не представлялось возможным. Однако К. Эгле удалось договориться принять заказ на изготовление матриц статьи и сноски к отдельным статьям тургеневского сборника с 6-й типографией Главного Управления издательств и полиграфической промышленности Латвийской ССР.
Следует подчеркнуть, что наблюдения над эпистолярными текстами позволяют выявить изменения в отношениях между корреспондентами и отражают постепенную перемену эмоционального тона писем: от сдержанно-делового к дружески-доверительному. Так, если в переписке 1954-1955 годов преобладают официальные обращения («многоуважаемая тов. Кожухова» и «глубокоуважаемая товарищ Е. Кожухова»), то в 1956 году встречается «любезная товарищ Кожухова», а с конца 1957 года – «глубокоуважаемая Евгения Ивановна». Примечательно, что в корреспонденции латышского литературоведа часто встречается эпитет «любезный», который, думается, употреблён в устаревшем значении «милый кому-л., чему-л., дорогой»: «любезное письмо», «любезное приглашение», «любезное отношение», «любезные друзья». В письмах К. Эгле появляются не только дружеские обращения, но и «лирические» отступления. Сентябрьское письмо 1956 года начинается с размышлений о промелькнувшем лете: «Третий месяц уже, у нас все дожди и дожди. А такая погода, как известно, наводит на людей уныние и злость. Особенно недовольны такой погодой колхозники, ибо дожди приносят им слишком крупные убытки и тяжести труда. Не смог и я как следует воспользоваться отпуском, побыть вне города»[20]. В конце послания к традиционному «привету» добавлены «добрые пожелания!».
Следует подчеркнуть, что К.К. Эгле внес значительный вклад в книжное собрание орловского литературного музея, высылая на протяжении двух десятилетий дореволюционные, юбилейные и специальные издания переводов И.С. Тургенева и произведений писателей-орловцев, выпущенные в Латвии. Так, одновременно с первым письмом, датируемым 11 марта 1953 года, латышский библиограф отправил в дар орловскому музею два дореволюционных издания переводов Тургенева, изданных «Универсальной библиотекой». В Орел были отправлены книги латышских авторов и путеводители по прибалтийским музеям (мемориальному музею братьев Каудзиша в Вецпиабаме и Андрея Упита в Скривери). Присланная литература была высоко оценена музейными работниками: «ценные книги» вошли в экспозиции музеев и выставок.
В письмах К. Эгле нашли отражение и его творческие пристрастия. Так, 16 декабря 1956 года откликаясь на просьбу Е.И. Кожуховой прислать переводы на латышский язык произведений писателей-орловцев для экспозиции нового филиала музея, прибалтийский литературовед особенно выделял И.А. Бунина: «Ваше любезное письмо меня очень обрадовало <…> тем, что в орбиту музея попали, наконец, и такие крупные классики русской изящной словесности, каков орловец академик И. Бунин и др. Буниным я очень увлекался и писал о нем, и очень ценю его творчество. Не так близки мне уже Л. Андреев и Лесков»[21]. Однако попытки библиофила найти издания Бунина на латышском языке для музея не увенчались успехом. «В антикварных магазинах Бунин так и не появляется, в Советское время на латышском языке пока ничего не издано, поэтому отправляю роман „Жизнь Арсеньева” (на лат.яз.) из моей личной библиотеки»[22], – писал К.К. Эгле 12 апреля 1957 года. Следует подчеркнуть, что в настоящее время книга с дарственной надписью «Государственному музею И.С. Тургенева в гор. Орле. Рига, 12 апреля 1957 г. К. Эглэ» находится в экспозиционно-читальном зале музея И.А. Бунина, рядом с другими изданиями произведений Нобелевского лауреата на иностранных языках. Это действительно редкий экземпляр 1933 года, заботливо помещённый дарителем в переплёт. Кроме того, латышский библиофил сделал для музейных сотрудников карандашный построчный перевод названия и выходных данных книги.
1957-1958 годы для корреспондентов были годами оживленной переписки: за 1957 год сохранились пригласительный адрес К. Эгле и десять писем, а в 1958 – девять отправлений. Письма посвящены уведомлениям от Эгле о присылке книг писателей-орловцев (Л.Н. Андреева, Н.С. Лескова) из антикварных магазинов Латвии; а также вопросам, связанным со знаменательными датами: празднеств в честь 70-летия К. Эгле и проведению юбилейной научной сессии Музеем Тургенева (к 140-летию со дня рождения И.С. Тургенева, 75-летию со дня его смерти и 40-летию музея). В архиве ОГЛМТ сохранился пригласительный билет на имя Кожуховой на «открытое заседание Учёного совета, посвящённое 70-летию со дня рождения и 50-летию литературной деятельности Заслуженного деятеля культуры Латв.[ийской] ССР Карла Карловича Эгле»[23], которое состоялось 30 мая 1957 года. Юбилейный адрес, подготовленный орловским музеем, «юбилейная комиссия огласила перед аудиторией (около 600 слушателей)», — писал К.К. Эгле и далее отмечал: «Приветствие музея И.С. Тургенева глубоко тронуло всех присутствующих, а особенно меня»[24].
Е.И. Кожухова настойчиво приглашала латышского корреспондента приехать в Орел: «Всему коллективу музея очень хотелось бы с Вами встретиться и лично Вас поблагодарить за ту помощь, какую Вы нам оказываете». В письмах К. Эгле неоднократно встречаются рассуждения о приезде в Орёл, однако на «очень лестные и приятно-заманчивые приглашения – побывать в Орловских краях» он вынужден отвечать отказом по ряду причин: «во-первых, моей отлучки не допускают неотложные литературные работы; во-вторых, воздержаться пока от довольно долгой утомительной поездки вынуждает состояние здоровья»[25]. Позже библиограф-исследователь указывал на возраст, препятствующий поездке: «На здоровье сейчас жаловаться не могу, но думать о поездке в Орёл не решаюсь, потому что в дороге приходится провести день и две ночи, а это в моих годах очень утомительно. Мне очень хотелось бы побывать у Вас, но пока оставим этот вопрос открытым»[26].
Желание К.К. Эгле посетить родину писателя-классика осуществилось: в письме от 15 августа 1958 года он подтвердил своё намерение приехать в Орёл на научную сессию «Тургенев в странах Народной демократии и в литературах народов СССР», подготовленную орловским музеем И.С. Тургенева совместно с Институтом русской литературы Академии наук СССР. На конференции, состоявшейся 13-15 сентября 1958 года, было прослушано 25 докладов и сообщений. В архиве ОГЛМТ сохранилась стенограмма с перечнем видных учёных и писателей, приехавших в Орел: член Академии наук СССР В.В. Виноградов, академики М.П. Алексеев и А.И. Белецкий, академик из Франции Андре Мазон, академик из Чехословакии Андрей Мраза, член-корреспондент Академии наук С.Г. Вакударов, Н.Б. Крапченко, писатели И.Г. Эренбург, В.Г. Лидин и А.И. Иоаннисиан, заслуженный деятель культуры Латвийской ССР К.К. Эгле, профессора Б.М. Эхенбаум, Ю.Г. Оксман, В. Кубацкий (Польша), А. Гранжар (Франция), Е. Хилл (Англия), К. Ван хет Реве (Голландия), доктор Г. Цигенгайст и доктор К. Дорнахер (ГДР), доктор Л.П. Гроссман, доцент Тбилисского университета В.Г. Натадзе, кандидат наук И.Г. Храбровский [27].
В Орловском музее хранится рукопись краткого приветственного слова К.К. Эгле к участникам сессии, посвященной 75-летию со дня смерти И.С. Тургенева (в одном из писем латышский литературовед признавался: «выступаю я очень редко, красноречием не владею»). Возвратившись в Латвию, К.К. Эгле подготовил две заметки о памятных торжествах на родине Тургенева. Исследователь подчеркивал всенародность чествований, посвященных памяти классика: «Прекрасные, достойные светлой памяти Тургенева, осенние дни в Орле и крае. Не только приятная осенняя погода, когда всюду вокруг чувствуется богатство хорошего урожая, но и настроение общества такое приподнятое, ликующее». И далее: «Казалось, что нет никого ни в самом Орле, ни в Орловской области, кто остался бы в стороне в эти дни духовного подъёма, вызванного юбилеем Ивана Сергеевича Тургенева»[28]. Высокий уровень научной сессии и экспозиций литературных музеев позволили К.К. Эгле резюмировать: «Поездка в Орел была ценной и полезной. Как научная сессия, так и музеи, и сохранённые памятники показали, как сильно русский народ любит и уважает свое культурное прошлое. Иван Сергеевич Тургенев со всем своим творческим наследием был и остается, прежде всего, гордостью русского народа»[29].
Руководство Государственного музея И.С. Тургенева часто обращалось к корреспонденту из Латвии с просьбами, которые всегда находили положительный отклик. Спустя годы, письма напоминают о содействии К. Эгле в приобретении посадочного материала роз для восстановления тургеневских цветников в Спасском-Лутовинове, утраченных во время Великой Отечественной войны. Е.И. Кожухова писала о необходимости возродить посадки любимых цветов писателя: «И.С. Тургенев очень любил розы, и его дом в Спасском весь утопал в них, были целые аллеи из роз. Помните, у него есть даже стихотворение в прозе «Как хороши, как свежи были розы». Нам хотелось бы приступить в этом году к восстановлению тургеневских цветников и бывшего розалия в Спасском-Лутовинове»[30]. По просьбе директора орловского музея К.К. Эгле обращался за содействием к председателю Совета Министров Латвийской ССР и к начальнику Рижской дистанции лесонасаждений. В 1959 году для Госзаповедника И.С. Тургенева из Цессовского механизированного лесного питомника было выписано 400 кустов зимнеустойивых пород роз разных колеров: «красных — 60 кустов, розовых – 60 кустов, белых – 60 кустов, кремовых – 60 кустов, черных – 20 кустов. И других тонов – 140 кустов»[31]. Е.И. Кожухова благодарила К.К. Эгле: «Я очень Вам признательна за оказанную помощь и содействие в их приобретении. Мы получили розы различных колеров, 50 шт. уже высадили на дворе музея, а остальные отвезли в Спасское-Лутовиново. Теперь наше Спасское будет еще лучше, когда там зацветут рижские розы»[32]. Исполняя все просьбы орловских музейщиков, К. Эгле утверждал: «Вам нечего стесняться и беспокоится насчет хлопот, якобы меня обременяющих, я охотно исполнил все, что мог, это моя почетная обязанность»[33]. Или: «Вы же знаете, что я всегда к Вашим услугам, охотно исполню каждое поручение»[34]. Бескорыстие и отзывчивость латышского корреспондента высоко ценили в музее. Так, уже в одном из первых писем в Ригу Е.И. Кожухова называла его «нашим почетным советником». Имя К.К. Эгле было включено в список «крупнейших ученых-тургеневедов, которые помогают музею в его повседневной работе»[35].
В связи со сменой директора в Государственном музее И.С. Тургенева, с 1960 года К.К. Эгле адресовал свои письма Леониду Николаевичу Афонину (13 посланий) и единожды А.И. Понятовскому и В.А. Громову. Следует отметить, что смена руководства не оборвала творческие связи К. К. Эгле с орловским музеем: «Мое дружественное отношение к музею не изменилось, надеюсь то же самое встретить со стороны Вашей и всего коллектива музея». Он уверял в письмах: «Я останусь верен музею в сотрудничестве и впредь». Латышский корреспондент по доброй традиции приглашал сотрудников орловского музея на памятные мероприятия. Так, в 1960 году — на «заседание, посвященное 75-летию со дня основания Библиотеки имени Мисиня Академии наук Латвийской ССР и 35-летию моего руководства ею и службы тут же до сих пор, состоится 19-го сентября сего года в 17 часов, в помещении библиотеки, Рига, ул. Сидолас, 3»[36]. Подчеркивая значимость личности учредителя библиотеки, К. Эгле затрагивал и факты своей биографии: «Почти год времени пришлось посвятить памяти нашего выдающегося библиографа Я. Мисиня (1862-1945), его избраннику, 100-летие со дня которого мы на днях отметили (прилагаю пару газет, чтобы Вы могли бы иметь хоть маленькое представление о нем). С ним я связан по работе и дружбе более 45 лет, а с 1925 года, скоро 40 лет как я принял на себя по его же желанию руководство его основанной и в 1925 году городу Риге переданной Рижской городской библиотекой имени Мисиня, в советское время ставшей библиотекой с 1946 года им. Мисиня Академии наук Латвийской ССР. Работаю я так же до сих пор как руководитель научной библиографии. Хотя 2 июня исполняется мне 75 лет, все же на пенсию я не желаю выйти. Ка Вы любите музей Ив. Сергеевича, так я люблю нашу библиотеку»[37].
16 декабря 1961 года К.К. Эгле телеграммой откликнулся на предложение Л.Н. Афонина принять участие в Тургеневской конференции: «Сердечный привет руководству и участникам научной Тургеневской конференции, посвященной изучению творчества славного мастера изящной русской словесности, близкой и латышскому читателю»[38].
В сохранившихся письмах нашло отражение и непростое политическое время. Так, высылая несколько портретов переводчиков И.С. Тургенева, латышский исследователь осторожно замечает: «Двух из них – т.е. К. Скалбе и А. Саулыстыса – прошу в экспозицию не включать, так как популяризировать пока не желательно. Хранить их можно, произведения их, за исключением отдельных вещей, не изъяты, в обращении. Скалбе перевел несколько произведений Тургенева, Саулыстыс только Якова Пасынкова»[39]. Спустя год ситуация изменилась: «В своем письме от 24 февраля 1954 года я предупреждал Вас не экспонировать портретов К. Скалбе и А. Саулыата. Теперь положение изменилось, издание и распространение их произведений у нас возобновляется, поэтому мое предупреждение теряет значение, и Вы можете экспонировать их портреты, если находите это целесообразным и необходимым. Особенно хочется указать на Карла Скалбе, одного из самобытнейших выдающихся мастеров латышской поэзии и сказки первой половины двадцатого века. Он же и видный переводчик произведений И.С. Тургенева на латышском языке»[40].
Следует отметить, что в двух последних сохранившихся в архиве письмах К.К. Эгле выражал желание вновь посетить Орёл: «Я охотно посетил бы опять прекрасный музей И.С. Тургенева, а также Спасское». Надежда на новую встречу перемежается с воспоминаниями об Орле: «Орёл, вообще край И.С. Тургенева, также общество, оставили на меня хорошее впечатление и прекрасные воспоминания. Если можно будет, постараюсь летом опять побывать там, навестить Вас и Ваших коллег в музее»[41].
Таким образом, хранящаяся в архиве Орловского объединенного государственного литературного музея И.С. Тургенева переписка позволяет уточнить некоторые биографические сведения о латышском литературоведе-подвижнике, раскрывает особенности межнациональных культурно-исторических связей второй половины ХХ-го века и дополняет сведения по истории орловских музеев 1950-60-х годов.
[1] Gunta Jaunmuktane. Библиограф Карлис Эгле и журнал «Latvju Grāmata» (1922-1931). // Knygotyra. 2007. 48 tomas. Mokslo darbai. 2007. С. 247.
[2] Цит. по: Gunta Jaunmuktane. Библиограф Карлис Эгле и журнал «Latvju Grāmata» (1922-1931).// Knygotyra. 2007. 48 tomas. Mokslo darbai. 2007. С. 243.
[3] Дагния Ивбуле. Книжное дело и библиография в Латвии и изгнании, ХХ-ХХI век: достижения и перспективы // Библиотеки национальных академий наук: проблемы функционирования, тенденции развития: науч.-практ. и теорет. сб. /МААН. Совет директоров научн. б-к и информ. центров; редкол.: А.С. Онищенко (пред.) и др. Вып 6. Киев, 2008. С. 83.
[4] Спроге Л. В., Элтермане Л.М. „Почувствовать характер народа…” (эпизод из переписки Т.Л. Сухотиной-Толстой и Карлиса Эгле) // Философско-культурологический альманах. 2016. №24. С. 207.
[5] Спроге Л.В., Элтермане Л.М. «Готовность помочь музею…»: деятельность Карлиса Эгле в пополнении лермонтовских фондов // «Свое» и «чужое» в культуре. Материалы Х Международной научной конференции (г. Петрозаводск, 16-17 марта 2015 года) / М-во образования науки РФ, ПетрГУ. Петрозаводск: Издательство ПетрГУ, 2015. С. 74.
[6] Стенограмма заседания по обсуждению сборника, посвящённого столетию „Записок охотника”. Архив ОГЛМТ. 1953.
[7] Письмо К. Эгле директору Государственного музея И.С. Тургенева. 6 декабря 1953. Архив ОГЛМТ. Оп.1. Д. 176. Л. 65.
[8] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 28 июля 1954. Архив ОГЛМТ. Оп.1. Д. 186. Л. 40.
[9] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 28 июля 1954. Архив ОГЛМТ. Оп.1. Д. 186. 1954. Л. 40-41.
[10] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 15 августа 1954. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 186. 1954. Л. 42.
[11] Письмо К. Эгле И.И. Солдатову. Копия тов. Кожуховой. 20 ноября 1955. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 191. Л. 2.
[12] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 15 декабря 1955. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 191. Л. 11.
[13] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 20 июня 1955. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 191. Л. 36.
[14] Оксман Ю.Г. Орловский сборник статей о „Записках охотника” // Известия Академии наук СССР. Отд. литературы и языка. Т. 15. Вып. 1. М., 1956. С. 81.
[15] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 24 июля 1955. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 191. Л. 39.
[16] Фриде Янис. Интересная книга. // Газ. «Литература ун максла» (Литература и искусство). 1955. 2 октября. № 40. Архив ОГЛМТ. Рецензии на сборники статей и материалов об И.С. Тургеневе. 11 ноября 1953-16 декабря 1959. Ед. хр. 164. Л. 23.
[17] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 24 июля 1955. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 191. Л. 39.
[18] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 7 февраля 1956. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 200. Л. 48.
[19] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 3 июня 1958. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 218. Л. 82.
[20] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 16 сентября 1956. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 200. Л. 39.
[21] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 16 декабря 1956. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 200. Л. 22.
[22] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 12 апреля 1957. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 210. Л. 113.
[23] Пригласительный билет Е.И. Кожуховой. 30 мая 1957. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 210. Л. 127.
[24] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 6 июня 1957. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 210. Л. 151.
[25] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 5 июля 1956. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 200. Л. 37.
[26] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 30 июля 1957. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 210. Л. 16.
[27] Стенограмма научной сессии «Тургенев в странах Народной демократии и в литературах народов СССР». 1958. Архив ОГЛМТ. Ед. хр. 348.
[28] Эгле К.К. Родина Тургенева. «Звезда» («Звайгзне»). № 22, ноябрь 1958 года. Перевод К. Загоровской.
[29] Эгле К.К. Поездка в Орел. «Ученый Латвии» («Латвияс зинатниекс»). 5 ноября 1958. Перевод К. Загоровской.
[30] Письмо Е.И. Кожуховой Карлу Карловичу [Эгле]. 25 февраля 1959. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 229. Л. 60.
[31] Письмо Е.И. Кожуховой начальнику Рижской дистанции лесонасаждений Латвийской железной дороги. 19 марта 1959. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 229. Л. 89.
[32] Письмо Е.И. Кожуховой Карлу Карловичу [Эгле]. 16 мая 1959. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 229. Л. 119.
[33] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 3 октября 1954. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 186. Л. 55.
[34] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 24 мая 1957. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 210. Л. 138.
[35] Отчет Гос. музея за 1954 год. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 180. Лл. 4-5.
[36] Письмо К. Эгле Леониду Николаевичу [Афонину]. 12 сентября 1960. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 242. Л. 185.
[37] Письмо К. Эгле Леониду Николаевичу [Афонину]. 30 апреля 1962. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 236. Лл. 77-78.
[38] Материалы по проведению Тургеневской конференции. 16 декабря 1961. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Ед. хр. 375. Л. 64
[39] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 14 февраля 1954. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 186. Л. 93.
[40] Письмо К. Эгле Е.И. Кожуховой. 5 марта 1955. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 191. Л. 26.
[41] Письмо К. К. Эгле А.И. Понятовскому. 14 февраля 1970. Архив ОГЛМТ. Оп. 1. Д. 363. Л. 43.