Р.В. Ермаков— специалист по музейно-просветительской работе Природного и мемориального музея-заповедника И.С. Тургенева «Спасское-Лутовиново».

 

Опубликовано в  Тургеневском ежегоднике  2018 года/ Сост. И ред. – Л.В. Дмитрюхина, Л.А. Балыкова.- Орел: Издательский Дом «Орлик», 2018.-424 с

 

Европейские мотивы и реалии часто фигурируют  в произведениях И.С. Тургенева. Большую часть своей жизни писатель провёл в Европе. Особенно подолгу жил во Франции и Германии. Бывал в Англии, Шотландии, Швейцарии. Но всё же самые романтические впечатления оставила у него Италия.

Впервые собрал воедино сведения о пребывании И.С. Тургенева в Италии русский историк медиевист, специалист по истории древнего Рима И.М. Гревс. В 1925 году вышла его книга «Тургенев и Италия», где автор раскрыл итальянские мотивы в произведениях Тургенева, а также упомянул места в Италии, которые посетил великий писатель.

Своё первое путешествие в Италию И.С. Тургенев совершил в 1840 году, а второй раз – в 1857-58 годах (с октября по середину весны). Он отправился из Петербурга в самом начале 1840 года, ехал через Вену, по дороге останавливался в Венеции и Флоренции, но главным образом жил в Риме. Там он сблизился с поэтом, организатором  философского кружка Н.В. Станкевичем.

В письме от 17 мая 1840 года к своему приятелю А.П. Ефремову, И.С. Тургенев сообщал в шутливой форме: «Что я пережил в эти 13 дней? Где не был? В Ливорно, в Пизе, в Генуе; проехал всё королевство Сардинское, видел статую С. Карла Борромейского, ездил по Лаго Маджиоре, в санках на Св. Готард – чёрт бы его побрал – был, кажется, в Люцерне, в Базеле, в Келе, в Мангейме, в Майнце – постепенно потерял зонтик, шинель, шкатулку, палку, лорнетку, шляпу, подушку, ножик, бумажник, три полотенца, два фуляра и две рубашки и теперь скачу в Лейпциг…»[1]

Во время второго путешествия в 1857 году писатель предполагал прожить в Риме зиму, а весной ехать в Россию. Он отправился вместе с В.П. Боткиным, который был знатоком и ценителем итальянского и античного искусства. Приятели проехали через Марсель и Ниццу, продолжали путь берегом моря через Геную. Затем они последовали дальше и остановились в Риме.

Впервые образ столицы Италии возникает у Тургенева уже в его ранней поэме «Стено». В начале произведения главный герой произносит монолог, посвящённый «бессмертному Риму»:

Передо мной, как в сумрачном виденье,

Встаёт бессмертный Рим, со всем, что было

В нём грозного и дивного. Вот Рим![2]

Это были первые юношеские пробы пера. По-настоящему же оценить Италию писатель смог только побывав в ней.

Величие Рима, его тайна нашли отражение в более позднем произведении «Призраки», обозначенном Тургеневым как «фантазия». Главному герою чудится, что его зовёт некий женский голос и просит прийти к дубу на плотине. Он исполняет эту просьбу. К нему прилетает призрак загадочной Эллис – она предлагает ему полететь в любую точку мира через пространство и время, куда он пожелает. Герой соглашается. В одно из путешествий они отправляются в Рим.

«Мы внезапно взвились и повисли на воздухе перед уединённой развалиной. Никто бы не мог сказать, чем она была прежде: гробницей, чертогом, башней…».[3] По просьбе Эллис герой произносит три раза имя великого римлнина: «Divus Cajus Julius Caesar!» Прокатился глухой удар – и голова бледная, строгая, в лавровом венке, с опущенными веками, голова императора стала медленно выдвигаться из-за развалины…

На языке человеческом нету слов для выражения ужаса, который сжал моё сердце».[4]

Этот эпизод в «Призраках» имеет реальную основу. Писатель  рассказал о таком случае в своём первом путешествии в Италию. Однажды Тургенев вместе со Станкевичем прогуливались по окрестностям Рима. Они подошли к высокой развалине, поросшей плющом (Н.М. Гревс предполагает, что это была знаменитая гробница Цецилии Метеллы по Аппиевой дороге). Когда друзья вошли в гробницу, Тургеневу вздумалось закричать громким голосом: «Divus Cajus Julius Caesar!». В развалине это отозвалось точно стоном. Станкевич, который до того времени был разговорчив и весел, сразу побледнел, умолк и, погодя немного, проговорил с каким-то жутким выражением: «Зачем вы это сделали?»[5]

Н.В. Станкевич, в свою очередь, в письме к Н.Г. и Е.П. Фроловым делился своими впечатлениями об этой гробнице: «Мы ездили с Марковым, Рундом, Ефремовым, Тургеневым, Ховриными смотреть кой-какие развалины: <…> гробницу Цецилии Метеллы, дочери богатого Красса; цирк Ромула (сына Максенция); мнимый грот Эгерии. Особенно хороша, сама по себе, гробница Цецилии Метеллы, круглое здание, вполовину разрушенное».[6]

В «Письме из-за границы» Тургенев обратил внимание на следующую особенность русских путешествующих: «русские путешествующие по чужим краям<…>в сущности мало знакомятся с чужими краями; то есть они видят города, здания, лица, одежды людей, горы, поля, реки; но в действительное, живое соприкосновение с народом, среди которого странствуют, они не вступают.<…>путешественники наши, от врождённой ли робости, от гордости ли, от неуменья ли сближаться с людьми, или от лени, почти никогда не выходят».[7]

 Похожую мысль Тургенев со свойственной ему деликатностью выразил в письме к К. Случевскому: «Позвольте Вам преподать один совет: не чуждайтесь людей и не сходитесь с ними только для того, чтобы им посмотреть на лоб; а старайтесь проникнуть в них, что не может Вам удасться без того, чтобы Вы сами не расстегнулись».[8] Поэтому, изучая историю Рима, его достопримечательности писатель в то же время наблюдал и за жизнью итальянского народа, его нравами. Ещё раньше своими суждениями на сей счёт он поделился в письме к будущему историку Т. Грановскому: «…смущало меня в Риме положение народа, притворная святость, систематическое порабощение, отсутствие истинной жизни <…> Нет! русский народ имеет неисчислимо больше надежд и силы, чем итальянцы – особенно южные – они отжили и сошли с поприща истории. Может быть, в Северной Италии, там и сям, ещё не исчез гордый дух, любовь свободы республик Италии в средних веках – может быть <…> — но Рим, но Неаполь! Стоит прогуляться на molo вечером: <…> Народ, лежащий почти целый день в блестящем песке приморья, теперь сидит и слушает, и крестится, и молится; а между тем у вас украли платок, портфёль, часы, если возможно. – Посмотрите наверх – вдоль моря, кругом: наверху, на горе стоит замок; у моря – другой… третий…»[9]

И.М. Гревс отметил глубокое увлечение писателя римской культурой: «Мы постоянно видим И.С. Тургенева за чтением римских классиков, особенно историков, но также поэтов, которых он очень полюбил. Писатель к этому времени уже отлично изучил латинский язык, мог для друзей сочинять целые послания по-латыни. Мы встречаем его в знаменитых местах, в музеях храмах, у развалин, во дворцах и просто нравящихся ему уголках».[10]

И.С. Тургенев изучал памятники искусства и старины, расширяя свои познания. В письме  к М.А. Маркович он так охарактеризовал  Рим:

 «Рим – удивительный город: он до некоторой степени может всё заменить: общество, счастие – и даже любовь».[11]

В 1840 году, побывав в Риме,  Тургенев отправился в Неаполь. Особое обаяние этого города не могло оставить писателя равнодушным.

В одном из писем к Николаю Станкевичу за 1840 год, Тургенев не только указывает адрес своего проживания Неаполе, но и открывает глазам читателя целую панораму, представившуюся из окна гостиницы: «Пишу к Вам, любезный Станкевич, из Maison Garnie, №28, Santa Lucia, вечером – после утомительного дня. <…> Вид Неаполя неописанно прекрасен – из наших окон – но особенно с замка S.Elmo. Прямо перед нашим домом, на другой стороне залива, стоит Везувий; ни малейшей струи дыма не вьётся над его двойной вершиной. По краям полукруглого залива теснятся ряды белых домиков непрерывной цепью до самого Неаполя; <…>цвет и блеск моря, серебристого там, где отражается в нём солнце, пересечённого долгими лиловыми полосами немного далее, тёмно-голубого на небосклоне, его туманное сияние около островов Капри и Искья – это небо, это благовонье, эта нега…»[12]

В повести «Переписка» (XII гл.) Алексей Петрович  сообщает Марье Александровне о том, что получил письмо от своего давнишнего приятеля, уехавшего за границу ещё два года назад. Письмо прислано из Неаполя. Приятель переполнен чувствами и ему не терпится поделиться этим: «А нетерпение меня взяло вот отчего. Я жду одну женщину; мы вместе с нею едем в Баию есть устрицы и апельсины, смотреть, как тёмно-бурые пастухи, в красных колпаках, пляшут тарантеллу, жариться на солнце не хуже ящериц – словом, наслаждаться жизнью вполне»[13]. Далее из письма читатель узнаёт, что Нинетта (так звали женщину) из ревности ударила по письму мокрым букетом, отчего на письме остались два белых лепестка и запах померанца. Это живо напоминает Алексею Петровичу о его собственной поездке в Неаполь и о том времени, когда он был ещё молодым двадцатидвухлетнем человеком. Герой вспоминает, как однажды ночью поехал кататься по заливу и увидел французский линейный корабль, капитан которого давал бал. Звучала музыка: «Я велел грести к кораблю; два раза объехал его кругом. Женские очертания мелькали в окнах, резво проносимые вихрем вальса…Я велел лодочнику пуститься прочь, вдаль, прямо в темноту <…> О! как сердце моё ныло тогда!.. Как тяжело мне было моё одиночество!»[14] Алексей Петрович не случайно приводит Марье Александровне полный текст письма своего приятеля, поскольку оно переполнено счастьем: «Милый друг мой, я так счастлив, что сказать невозможно!»[15] – восклицает он. Герой повести «Переписка» несчастен. Как в случае с письмом приятеля, который сообщает, что едет с любимой женщиной наслаждаться жизнью, так и в случае с линейным кораблём, на котором проходит бал, Алексей Петрович мог только со стороны наблюдать за чужим счастьем. Автор произведения, думается, не случайно вводит в канву повествования Неаполь. Этот город выступает здесь в качестве маленькой Аркадии, потерянного, даже неизведанного рая.

Другим райским местом, находящемся в пятидесяти километрах от Неаполя, предстаёт Голубой грот, находящийся на северном берегу о. Капри. Тургенев посетил его, о чём сообщал в письме к А. Фету в начале марта 1858 года: «Милый Фет. Я виноват перед Вами: не тотчас отвечал на Ваше первое письмо. Причиной тому была поездка в Неаполь, где мы с Боткиным провели около двух недель весьма приятно, несмотря на неудовлетворительную погоду и на отсутствие зелени, придававшее всем великолепнейшим видам какую-то унылую и сухую мертвенность. Неаполь надо видеть летом! Но на нет суда нет – мы и тем были довольны. Помпеи произвело большое впечатление – а также Голубой грот и поездка туда».[16]

Неподалёку от Нового замка (Кастель  Нуово) и площади Плебисцита, где некогда Тургенев встречал своего приятеля Ефремова, находится порт. Оттуда по морю можно добраться до острова. Открыл Голубой грот для европейских туристов в 1826 году немецкий поэт Август Копиш. В середине XX века Капри превратился в дорогой элитный курорт.

Вход в пещеру очень узкий, а его высота менее полутора метров сантиметров от водного зеркала до потолка. Попасть в Голубой грот можно только по воде в трехместной лодке. Много туристов в небольшое суденышко не поместится, поэтому каждому гостю и лодочнику, чтобы проплыть вход, приходится принимать лежачее положение. Длина уникальной пещеры составляет всего 56 метров, а ширина 30 метров. Поэтому пребывание в ней большого числа лодок невозможно. Ярко-синяя вода, серебристый свет, исходящий от предметов, лежащих на дне – все это результат причудливой игры солнечного света, который проникает в Голубой грот через его единственный вход. Во времена правления императора Тиберия о существовании загадочной пещеры знали во всей Римской Империи. Но жестокий правитель не желал делиться этой красотой и решил сделать ее своим бассейном. Благодаря многочисленным исследованиям удалось доказать, что в далекие времена стены пещеры украшали скульптуры. Глубина в Голубом гроте в некоторых местах превышает 150 метров.[17]

Интерес к достопримечательности обусловлен и греческими мифами о странствиях Одиссея: греки считали, что именно в этом месте живут сирены, которые заманивают своим пением в пещеру моряков, а потом безжалостно убивают их.

И.С. Тургенев, вероятно, отразил свои впечатления о пребывании там, в стихотворении в прозе «Лазурное царство».

О лазурное царство! О царство лазури, света, молодости и счастья! Я видел тебя… во сне. <…>

Вместе с цветами, с птицами прилетали сладкие, сладкие звуки… Женские голоса чудились в них… И всё вокруг: небо, море, колыхание паруса в вышине, журчание струи за кармою – всё говорило о любви, о блаженной любви!

И та, которую каждый из нас любил, она была тут… невидимо и близко. Ещё мгновение – и вот засияют её глаза, расцветёт её улыбка… Её рука возьмёт твою руку – и увлечёт тебя за собою в неувядаемый рай!

О лазурное царство! я видел тебя… во сне.[18]     

            Путешествие по Италии оставило у Тургенева неизгладимые впечатления. В его памяти, в его произведениях она представлена как некое райское место: Рим, который «может заменить счастье», благовонье и нега Неаполя и Голубой грот – «царство лазури, света, молодости и счастья».

Уже после своего первого путешествия он делился яркими впечатлениями с Т.Н. Грановским: «Вы вправе требовать от меня многое об Италии – но я сам ещё не знаю ясно, что я оттуда вынес: но что я выехал богаче, чем приехал, в этом я уверен. Со мной случилось то же, что с бедным человеком, получившим огромное наследство: трудно и запуганно. Целый мир мне незнакомый, мир художества – хлынул мне в душу <…> Скажу Вам на ухо: до моего путешествия в Италию мрамор статуи был мне только что мрамор, и я никогда не мог понять всю тайную прелесть живописи».[19]

В результате поездки в эту удивительную страну писатель обогатился сам и смог обогатить своих читателей. Итальянские мотивы рассыпаны в его письмах и в художественных произведениях. В письме «Из-за границы» Тургенев обратил внимание на одно важное условие всякого путешествия: «Нельзя в наше время путешествовать без надлежащего приготовления; пора простого «глазенья», приличного детям, миновала…».[20] Тургенев отправился в Италию уже достаточно подготовленным. «Путешествие, — отметил писатель, если кто хочет извлечь из него пользу,  точно такой же труд, как и всё в жизни».[21] 

[1] Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 30-ти т. Изд. 2-е. Письма. М., 1982. Т.1. С.152.

[2] Тургенев И.С. Полн.собр. соч.и писем: в 30-ти т. Изд. 2-е. Соч. М., 1978. Т.1. С. 335.

 

[3] Там же. Т.7. С. 202.

[4] Там же. С. 203-204.

[5] Гревс И.М. Тургенев и Италия (культурно-исторический этюд)/изд. Брокгауз и Ефрон. Л.,1925. С. 70.

[6] Переписка Николая Владимировича Станкевича. 1830-1840/Ред. и изд. А. Станкевича. М., 1914. С. 691.

 

[7] Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 30-ти т. Изд. 2-е. Соч.. М.,1982. Т. 10. С. 304.

[8] Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 30-ти т. Изд. 2-е. Письма. М.,1980. Т.5. С. 43.

[9] Там же. Т. 1. С. 154-155.

[10] Гревс И.М. Тургенев и Италия (культурно-исторический этюд)/изд. Брокгауз и Ефрон. – Л., 1925. – С.36-37.

[11] Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 30-ти т. Изд. 2-е. Письма. М., 1987. Т. 4. С. 295.

 

[12] Там же. Т. 1. С. 148.

[13] Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 30-ти т. Изд. 2-е. Соч.. М., 1988. Т. 5. С. 40.

[14] Там же. С. 42.

[15] Там же. С. 40.

 

[16] Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 30-ти т. Изд. 2-е. Письма. М., 1987. Т. 3. С. 302.

[17] https://putidorogi-nn.ru/evropa/230-goluboi-grot ,  дата обращения март 2016.

 

[18] Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 30-ти т. Изд. 2-е. Сочинения. М., 1994. Т. 10. С. 152.

[19] Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 30-ти т. Изд. 2-е. Письма. М., 1982. Т. 1. С. 154.

[20] Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем: в 30-ти т. Изд. 2-е. Сочинения. М., 1982. Т. 10. С. 306.

[21] Там же. С. 307.