Державин Гаврила Романович (1743–1816), знаменитый поэт XVIII века, которого Белинский называл не вовремя родившимся Пушкиным. Впервые с Державиным Тургенев познакомился, вероятно, по «Собранию образцовых русских сочинений и переводов в стихах», которое служило ему учебной книгой в начале 1830-х годов. В оглавлении первой части «Собрания» отмечены оды Державина «Бог» и «Водопад», предназначенные, по всей видимости, для заучивания наизусть. В тексте «Водопада» отчёркнуты три первые строфы. Начало этой оды Тургенев процитировал в письме к дяде Н.Н. Тургеневу от 7, 8 (19, 20) апреля 1831 года: «Стихи. Известные Державина:
Алмазна сыплется гора
С высот четыремя скалами;
Жемчугу бездна и сребра
Кипит внизу, бьет вверх буграми и пр.»
В этом же письме содержится и первая оценка, данная Тургеневым поэзии Державина: «О красоте их я не смею судить; но они мне кажутся превосходными».
На протяжении всей жизни Тургенев не однажды обращался к творчеству Державина. Знавший наизусть многие его стихотворения, он особенно часто цитировал его оды, намеренно снижая или даже пародируя возвышенный, эпический слог поэта. Под пером Тургенева в художественных произведениях и в посланиях к друзьям блистательный, величественный, завораживающий стиль эпохи утрачивает своё великолепие и сияние перед обыденной правдой жизни.
Обратимся теперь к стихотворению Державина «Властителям и судиям», у которого была поистине драматическая судьба. В ранней редакции оно было напечатано в ноябрьском номере журнала «Санкт-Петербургский вестник» за 1780 год под заглавием «Ода. Преложение 81-го псалма». Однако содержание стихов показалось слишком смелым и из большей части тиража их вырезали. В новой редакции стихотворение появилось в журнале «Зеркало света» (1787. № 53) под заглавием «Ода. Извлечена из псалма 81». А в 1795 году Державин, решивший, наконец, выпустить сборник своих произведений, преподнёс рукопись будущего сборника императрице. В сборник было включено и названное выше стихотворение, которое вызвало гнев императрицы: недоброжелатели Державина растолковали ей, что во время Французской революции якобинцы распевали псалом 81 как революционный гимн. Державин сумел оправдаться, тем не менее сборник его стихотворений вышел в свет уже после смерти Екатерины, в 1798 году, причём крамольное стихотворение было изъято цензурой. Уже в XIX веке ода появилась в первом томе сочинений Державина издания 1808 года под заглавием «Властителям и судьям».
Это стихотворение считалось одним из лучших произведений Державина. Белинский, который державинские переложения псалмов считал неудачными, делал исключение для переложения 81-го псалма – «Властителям и судиям», «в котором талант Державина умел приблизиться к высоте подлинника». Достоевский считал эту оду Державина образцом «высокой поэзии».
Герой повести Тургенева «Пунин и Бабурин» Никандр Вавилович Пунин, изгоняемый гневной помещицей из усадьбы, где он и его товарищ нашли временный приют, к Державину «относился почти враждебно», находя, что он «более царедворец, нежели пиита», однако на прощанье он декламирует именно Державина: «…тут на Пунина нашло внезапное исступление! Он вскочил на сиденье тарантаса, поднял обе руки кверху и начал громовым голосом (откуда он у него взялся!) декламировать известное переложение Давидова псалма Державиным, пиитой на этот раз – а не царедворцем:
Восстань, всесильный бог! Да судит
Земных богов во сонме их!..
Доколь вам, рек, доколь вам будет
Щадить неправедных и злых?
Ваш долг есть сохранять законы…
– Сядь! – сказал ему Бабурин.
Пунин сел, но продолжал:
Ваш долг – спасать от бед невинных,
Несчастливым подать покров,
От сильных защищать бессильных…
Пунин при слове “сильных” указал пальцем на барский дом, а потом ткнул им в спину сидевшего на козлах кучера:
Исторгнуть бедных из оков!
Не внемлют! Видят и не знают…
Прибежавший из барского дома Николай Антонов закричал во всё горло кучеру: “Пошёл! ворона! пошёл, не зевай!” – и тарантас покатился. Только издали ещё слышалось:
Воскресни, боже, боже правый!..
Приди, суди, карай лукавых –
И будь один царем земли!».
Забавная фигура Пунина, одетого «чуть не в рубище», – «в жёлтом фризовом балахоне», в картузе «на вате, с меховым облезлым околышком и картонным надломленным козырьком», – произносящая напряжённо-торжественные стихи, производит трагико-комическое впечатление.
