Автор: С. А. Ипатова— научный сотрудник Отдела новой русской литературы ИРЛИ (Пушкинский Дом) РАН. Санкт-Петербург.

 

Скульптурный портрет И. С. Тургенева работы

А. Н. Беляева (1851) и его история

 

Опубликовано в  Тургеневском ежегоднике  2019 года/ Сост. И ред. – Л.В. Дмитрюхина, Л.А. Балыкова.- Орел: Издательский Дом «Орлик», 2019.- 382 с. 

 

 

В прижизненной скульптурной иконографии писателя, включающей известные работы М. М. Антокольского (1880), С. И. Лаврентьевой (1881, барельеф), П. П. Забелло (1878), гипсовый бюст молодого Тургенева работы скульптора А. Н. Беляева, выполненный художником с натуры в Петербурге в 1851 году (время завершения «Записок охотника»), является самым ранним и, так вышло, наименее изученным. Можно утверждать, что обширная и многообразная скульптурная иконография Тургенева, богатая по своим художественным достоинствам, берет начало с погрудного изображения писателя, увековеченного рукой малоизвестного художника Беляева. В настоящее время этот гипсовый портрет находится в экспозиции Орловского объединенного государственного литературного музея (инв. № 135 ОФ; размер: 58,3 × 38,3 × 24,8; поступил из Орловской ученой архивной комиссии после образования Музея в 1918 году). На боковом срезе справа значится: «А. Беляев 1851 года Петербург». Из орловского Музея в 1955 году тонированный слепок с этого оригинала поступил в Литературный музей Института русской литературы (Пушкинский дом) РАН (инв. № 71019; см. акт от 11 октября 1955 года).[1] Кроме того, слепок с портрета имеется в Музее-заповеднике И.С. Тургенева Спасское-Лутовиново;[2] отливок с работы Беляева, выполненный скульптором Б.Д. Бологовым, находится также в экспозиции Музея-квартиры Н.А. Некрасова в Петербурге.

Биографические источники, письма, а также имеющаяся «Летопись жизни и творчества И. С. Тургенева» этого периода умалчивают, в какой период пребывания писателя в Петербурге в 1851 году проходил этот сеанс позирования (или сеансы), как и через кого состоялось это знакомство, какие отношения связывали Тургенева с Беляевым, кто выступил заказчиком портрета и оплатил работу художника; неизвестными остаются отзывы писателя о качестве (сходстве) бюста, а также почему Тургенев (вероятно, в 1854-1856 года; скорее всего, в 1856-м, перед отъездом за границу) подарил его Е. А. Языковой,[3] жене одного из своих приятелей М. А. Языкова,[4] и, наконец, неизвестно, сам бюст (или его копия) через некоторое время оказался в квартире Н. А. Некрасова, в приемной редакции «Современника».

В настоящее время в экспозиции Музея-квартиры Н. А. Некрасова в Петербурге (Литейный пр., 36), в доме, где Тургенев часто бывал в 1850-е годы, в период близости Некрасову и редакции «Современника», в бывшей приемной редакции экспонируется копия тургеневского бюста работы Беляева, выполненная в 1981 году скульптором Б. Д. Бологовым,[5] вероятно, на том основании, что именно об этом бюсте вспоминал литератор Г. Н. Потанин, посетивший квартиру Некрасова в конце апреля 1860 года. В ожидании Некрасова Потанин увидел в приемной некий «беломраморный» скульптурный портрет Тургенева, автора которого мемуарист не называет (и это, скорее всего, бюст, выполненный Беляевым, поскольку других к этому времени еще не было): «Николай Алексеевич жил тогда в доме Краевского на Литейном <…>. Человек ввел меня в приемную и пошел доложить. <…> Приемная — большая комната, у дверей чучело медведя на задних лапах с огромной орясиной в лапах, против него беломраморный бюст Тургенева на высоком пьедестале, на стене две прекрасные гравюры <…>».[6] Трудно сказать, был ли это тот же самый бюст, подаренный Тургеневым Е. А. Языковой, вероятно, в 1854-1856 годах, или можно говорить о заказанной Беляеву его гипсовой (или «беломраморной») копии, которая неизвестна. В практике скульптора подобные прецеденты были: так, бюст художника И. К. Айвазовского Беляев выполнил не только в гипсе, но позже и в мраморе, выполненный им гипсовый бюст Л. М. Жемчужникова был отлит формовщиком Ф. Шопеном (по заказу брата В. М. Жемчужникова) в бронзе. Однако более вероятной представляется версия, что по какой-то причине принадлежавший семейству Языковых бюст Тургенева работы Беляева непродолжительное время находился в квартире Некрасова, и только. Следует иметь в виду и тот факт, что вполне достоверное свидетельство Потанина является единственным и не подтверждается другими источниками, что, конечно, не ставит под сомнение уместность этого экспоната в стенах Музея-квартиры Н. А. Некрасова.

Необходимо привести биографические сведения о художнике. Беляев Александр Николаевич (1816, Москва — 1863, Петербург, Смоленское кладбище) — скульптор, портретист, академик императорской Академии художеств (ИАХ), реставратор скульптуры в Эрмитаже. Начальное художественное образование получил в Московской школе технического рисования графа С. Г. Строганова (1833). В 1840 году переехал в Петербург, где начал посещать классы ИАХ как вольноприходящий ученик (1840–1843), занимался в классе барона П. К. Клодта. За фигуру «Мальчик, пьющий воду из ручья» (гипс, не сохр.) получил малую серебряную медаль (1841).[7] В 1843 году для получения звания неклассного художника исполнил с натуры (под надзором профессора И. П. Витали) бюст конференц-секретаря ИАХ В. И. Григоровича (терракота, Государственный Русский музей (ГРМ)). Звание академика ИАХ Беляев был удостоен в 1849 году за статую «Давид-юноша, победитель Голиафа» (гипс, ГРМ). За сделанный с натуры скульптурный портрет профессора И. К. Айвазовского (1847; гипс, мрамор, ГРМ)[8] художнику была объявлена похвала Академии. Беляеву принадлежат портрет Л. М. Жемчужникова (1850; гипс, был отлит в бронзе, Государственная Третьяковская галерея), портрет И. С. Тургенева (1851; гипс, Орловский объединенный государственный литературный музей), поэта Н. М. Языкова (гипс, неизв.), рязанского помещика А. П. Дубовицкого (1852; мрамор, Рязанский областной художественный музей). Кроме того, Беляев изготовлял скульптуры для надгробных памятников Петербурга, Москвы и провинции.[9] Известно, что художник помогал при создании скульптурного убранства Адмиралтейства и Исаакиевского собора (1853–1861; под руководством П. И. Витали), с 1857 года и до конца жизни работал реставратором скульптуры в Эрмитаже,[10] в 1859 году составил описи скульптурных коллекций Эрмитажа, Таврического дворца, Летнего сада, Гатчины, Царского села и Петергофа.[11]

Несмотря на столь интенсивную деятельность скульптора и реставратора, имя Беляева оказалось незаслуженно забытым, между тем, имеющиеся доступные сведения о художнике, собранные воедино, позволяют восстановить его биографию, в которой, однако, нет никаких сведений о его отношениях с писателем; так же, как и в биографической и справочной литературе о Тургеневе не было найдено никаких сведений о Беляеве, за исключением единственного упоминания писателя о художнике в его письме к А. В. Дружинину из Спасского от 10 (22) октября 1858 года, где, говоря об П. В. Анненкове, он с легкой иронией вспоминает Беляева: «Если он (Анненков. — С. И.) еще в Петербурге — покажите ему с немою гордостью это письмо. Да умилостивит оно его сердце! Не то я закажу Беляеву статую во весь рост Анненкова в виде Регула, стремящегося в Карфаген, по правую сторону будете Вы, по левую я; все трое мы будем представлены в коротких хламидах, в сандалиях и с обнаженными руками»; и далее писатель приводит рисунок-шарж «проекта фигуры Анненкова» и просит Дружинина объяснить Анненкову, «как это будет» и «неприятно, и дорого».[12]

Итак, из письма следует, что Тургенев идентифицирует автора своего бюста как скульптора, работающего по заказам в жанре античной скульптуры. Следует заметить, что бюст Тургенева выполнен Беляевым в форме античной гермы, характерной для представителя академической школы, — погрудный портрет, величавый и торжественный парадный анфас, взгляд мудреца, шея и грудь обнажены, плечи срезаны, мускулистый торс опирается на высокий постамент. Архаичная герма Аттики с V века до н. э. перестала представлять голову Гермеса, венчающего верстовой столб; появился индивидуальный портрет в виде гермы, изображающий государственного деятеля, знаменитого поэта или известного философа; вскоре римляне начали украшать ими свои сады, виллы и библиотеки;[13] в XVI веке гермы стали распространенным видом декоративной и парковой скульптуры. По воспоминаниям художника Л. М. Жемчужникова, подружившегося со скульптором в 1851 году, Беляев «был человек редкий и представлял собою тип античного скульптора, как о нем выразился В. П. Боткин»;[14] что имел в виду критик, мемуарист не поясняет; вероятно, под этой характеристикой подразумевалось не только его художественное направление, но и устремленность, жертвенность и преданность искусству — основные качества Беляева, которые отмечали все современники.

Мы вправе предположить, что заказчиком мог выступить если не сам Тургенев (что возможно, но маловероятно), то кто-то из его окружения (к примеру, В. П. Боткин или Некрасов), однако никакими доказательствами этой версии мы не располагаем. Хотя следует упомянуть, что Боткины были заказчиками Беляева в другом случае: в «Отчете имп. Академии художеств за 1853−1854 академический год» отмечено: академик Беляев вылепил «барельеф, представляющий образ Христа Спасителя, по заказу гг. Боткиных».[15] Скорее всего, Тургенев позировал Беляеву в первой половине 1851 года, а именно в феврале — середине апреля, т. е. когда находился в Петербурге, но не позже, т. к. в «Отчете» Академии художеств именно за 1850−1851 академический год (учебный год заканчивался в мае–июне) значится, что «академик А. Беляев вылепил с натуры по частным заказам пять бюстов: три мужских и два женских»; имена ни заказчиков, ни тех, кого лепил Беляев, к сожалению, не названы.[16] Тургенев находился в Петербурге также в ноябре–декабре 1851 года, т. е. в первой половине академического года. Известно, что в академический год 1851−1852 года Беляев «вылепил с натуры бюст П. А. Дубовицкого» и «бюст г. Алымова по заказу отца его», других бюстов во второй половине 1851 года Беляев не лепил.[17]

Сеансы с Тургеневым «с натуры» (об этом вспоминает Е. А. Языкова; см. ниже ее письмо к П. М. Третьякову) проходили, скорее всего, в мастерской скульптора, которая находилась, по воспоминаниям современника, «у Тучкова моста» на третьем этаже, окна были обращены на Малую Неву и Тучков мост; тут «висели гипсовые слепки на стенах; на полках лежали формы бюстов и разных моделей, запас глины, маски»;[18] сам Беляев «был высокого роста, силен, неуклюж; шея длинная, высоко повязанная черным галстухом; ступни большие и плоские; руки как клещи с огромными ладонями»; талант «Александра Беляева был невелик, но страсть к искусству безгранична. Формовщик он был необыкновенный».[19] Его друзья — «художники, жившие в одном доме с ним в конце сороковых и в начале пятидесятых годов, — <П. А.> Захарьин (брат жены Герцена. — примеч. Жемчужникова), <К. А.> Горбунов, <Н. А.> Лавров, <В. П.> Гофет, <Е. Е.> Бернардский, — говорили, что он имел большое влияние на их колонию, внушая безграничную любовь к искусству».[20]

В окружении Тургенева и Беляева было немало общих знакомых — Л. М. Жемчужников, К. А. Горбунов, чья мастерская располагалась в одном доме с Беляевым, Языковы, вероятно, В. П. Боткин. Внешность, характер, талантливая личность скульптора, безусловно, были известны писателю и могли каким-то образом отложиться в его творческом сознании. «Беляев прекрасный человек, — отзывался о художнике периода его ученичества другой его современник и друг, скульптор Н. А. Рамазанов, — горячо любит свое дело. Я был у него на дому и видел большое собрание эстампов и других хороших вещей, живет настоящим скульптором: чуть не спит на мраморе, и если Бог даст, то должен быть замечательным впоследствии художником».[21] После смерти скульптора, Рамазанов откликнулся восторженной статьей: «На зарабатываемые деньги Беляев не переставал приобретать художественные редкости <…>. Немалая доля денег, которые он зарабатывал, употреблялась им на нуждающихся товарищей; при необыкновенном благодушии к ближнему, он всех их называл голубчиками, и ничего не жалел для бедняков, нисколько не думая откладывать себе»; случалось, покупал за бедное семейство рекрута, иных неимущих содержал за свой счет, в собственной квартире»; о «сделании какой-либо карьеры он никогда не помышлял» и «до того любил искусство, что оно сделалось для него как бы второю религией. В увлекательных разговорах об искусстве он часто с восторгом обращался мыслью к Богу, как к источнику разума и изящества»; он был «необыкновенно незлобив и простодушен», но были «иные, которые позволяли себе издеваться над его неуклюжестью и неловкостью»; после смерти Беляева «денег не оказалось», и эрмитажное начальство «отпустило на его погребение довольно значительную сумму».[22]

Об особой технике, которой пользовался Беляев при создании бюстов, оставил свидетельство тот же Рамазанов: «многие, незнакомые с приемами механизма в скульптуре, полагают, что для производства бюста необходимо снимать маску с лица, тогда как ваятель (имелся в виду Беляев. — С. И.) отнюдь не прикасается последнего <…>. Искусный скульптор, имея перед глазами натуру, в маске никогда не нуждается».[23] Известно, со слов Языковой, что бюст был вылеплен не только с натуры, но и под наблюдением профессора И. П. Витали,[24] которому, напомним, принадлежит один из лучших бюстов Пушкина в виде гермы (апрель 1837, гипс, ИРЛИ).

Дальнейшая судьба скульптурного портрета Тургенева прослеживается по письму Д.Я. Колбасина к писателю из Петербурга  от 26 апреля ст. ст.  1854 года: «Библиотека Ваша, Иван Сергеевич, отправлена в Москву на имя Лобанова, который распорядится дальнейшею отправкою. Бюст же пока еще здесь, во-1-х, потому что Беляев сейчас в Москве, а во 2-х, главное, потому что не хватило денег, несмотря на то, что я взял у Некрасова 20 р., к которым прибавил еще и своих, ибо оставленные Вами деньги все поглощены Иваном  и Барсуками.[25] Итак, становится известно, что вылепленный Беляевым  готовый бюст писателя подлежал отправке в Москву, а затем в Спасское-Лутовиново вместе с библиотекой Булинского, купленной Тургеневым у вдовы критика, и оставался в мастерской художника, по крайней мере, до конца апреля 1854 года; однако бюст не был отправлен, т.к. не хватило оставленных писателем денег. Ответ Тургенева неизвестен. Трудно сказать, как долго бюст оставался на хранении в мастерской художника в Петербурге, скорее всего, до отъезда Тургенева за границу в 1856 году.

Из письма М.А. Языкова к В.П. Гаевскому от 27 августа 1883 года, известно, что писатель, «уезжая за границу, поднес этот бюст (вероятно, в 1854-1856 годах)[26]  Е.А. Языковой; ни причины, ни обстоятельства этого жеста нам неизвестны. Дальнейшая история этого подарка проясняется из того же письма к Гаевскому. Узнав накануне из газет о смерти Тургенева, Языков, находившийся в это время по делам службы в Новгороде, написал Гаевскому как председателю Литературного фонда. Приведем письмо полностью:

«Дорогой Виктор Павлович.

Сокрушаюсь о кончине милого нашего друга Тургенева, который даже умирая указал грядущему поколению, что умеет, подобно Петру, отрываться от старых преданий, завещав уложить свое тело не в подмосковном селе Спасском, в П<етер>бурге, на Волковом кладбище, рядом с человеком,[27] также, подобно Петру, трезво смотревшим на предание. Петр, деятельностью всего своего царствования и построением новой столицы; Белинский и Тургенев своими гениальными творениями — доказали, что вовремя отрешились от московского уклада, а последний даже свое бездыханное тело велел положить в мокрое, еще не успевшее высохнуть болото, да еще рядом с Белинским — это великолепно.

Вчера, читая в газетах о том, как будут чествовать в Петербурге Тургенева, там говорится, что общество Литературного фонда должно в чествовании принять деятельное участие.[28] Вероятно, так и будет. А потому, в тот вечер, когда состоится чтение, не найдете ли Вы удобным поставить в зале во время чтения хранящийся у меня прекрасный бюст 30-летнего Тургенева, работы очень даровитого художника Беляева, ученика Витали.[29] Беляев лепил Тургенева с натуры в 1851 году с особенною любовью и после того вскоре умер еще в молодых летах.

С лишком 30 лет тому назад Тургенев, уезжая за границу, поднес этот бюст моей жене, у которой я просил позволения привезти бюст, так как я намерен 3-го или 4 приехать на несколько дней в Петербург, и, вероятно, мой приезд совпадет с прибытием тела из Парижа. Сколько я помню, другого бюста Тургенева в молодых летах не существует, так как беляевский единственный оригинал хранится у меня. Не уведомите ли меня коротеньким письмом или даже телеграммой, что желаете, чтобы я привез бюст. Тогда 3-го или 4-го числа я прямо с железной дороги привез бы его к Вам, а Вас попросил бы сказать швейцару, чтобы он у меня его принял, в случае если Вас не будет дома.

С нетерпением ожидая от Вас ответа, жму Вашу руку.

М. Языков.

27 августа 1883.

Новгород.

 

Приписка на полях: Мне известно, что существует бюст Забелло, уже сделанный около 60 лет.[30] Мне кажется, было бы эффектно, если бы в зале стояли два бюста — молодой и старый, увенчанные лаврами и пр.»[31]

Вероятно, Гаевский принял это предложение и в траурные дни бюст был установлен в зале заседания Литфонда, а по окончании этих дней находился у его председателя на хранении.

Вскоре после смерти мужа, последовавшей 22 января 1885 года, Е. А. Языкова, проживая с многочисленным семейством в Петербурге, написала Гаевскому 8 февраля 1885 года:

«Многоуважаемый

Виктор Павлович.

Будьте так добры, потрудитесь приказать передать посланному бюст Тургенева, у меня нашелся охотник его купить. Если сохранился ящик; то лучше бы его для безопасности в него положить. У вас остались еще стихи Тургенева, писанные мне в альбом,[32] и еще мной рисованный портрет Виардо;[33] но если вы пожелаете их иметь; то я с удовольствием стихи и портрет поднесла бы вам.

Готовая вам служить

Екатерина Языкова.

1885 г.

8-е февраля.

 

На обороте:

Его Превосходительству

Виктору Павловичу

Гаевскому

от Е. А. Языковой».[34]

 

Кто был этим «охотником», неизвестно.  Дальнейшая судьба бюста прослеживается по содержанию письма Языковой к известному собирателю П. М. Третьякову, обнаруженного нами в Отделе рукописей Третьяковской галереи. Очевидно, получив бюст от Гаевского, вскоре, 24 февраля 1885 года, Языкова обращается к Третьякову:

«Милостивый государь

Павел Михайлович

Вы, вероятно, знаете из газет, что я имела несчастье потерять моего дорогого мужа Михаила Александровича Языкова;[35] 22 генваря он скончался; оставив меня с семейством без всяких средств; о пенсии я хлопочу еще. И вот я адресуюсь к вам; как любителю и покровителю искусств; да и собирателю для музея разных знаменитостей. У меня есть гипсовый бюст молодого Ивана Сергеевича Тургенева; единственный в мире и снятой с натуры при мне. Делал его Беляев под наблюдением Виталия. Михаил Александрович очень дорожил этим бюстом; потому что Тургенев подарил его нам; а скульптор Беляев в скорости умер и снимков не оставил. Я теперь желаю продать его хотя б за 100 руб. сер. с ящиком, укладкой и отправкой. Если б вы пожелали или кто из ваших; то я б с удовольствием его тотчас же переслала. Будьте так добры уведомьте меня тотчас же, желаете иль нет, то я поищу здесь уж в Петербурге охотников иметь Тургенева, знающего (так!) его молодого, т. е. 32 лет, именно в те года, как он писал “Записки охотника”.

Остаюсь в ожидании вашего скорого ответа.

Готовая к услугам

Екатерина Языкова.

1885 года

24 февраля

Адрес мой

В Петербурге

На углу Клинского проспекта

и Верейской улицы

дома № 9/17 квартиры № 1ой

Ее Превосходительству

Екатерине Алексеевне

Языковой».[36]

 

Ответ Третьякова неизвестен, по всей видимости, собиратель отказался от приобретения бюста. Обращение Языковой именно к Третьякову было, вероятно, связано с тем, что в 1880 году коллекционер уже приобрел у Языковых предсмертный рисунок В. Г. Белинского, выполненный Языковой (1848). История этого портрета была подробно изложена мужем художницы М. А. Языковым в письме, опубликованном в 1880 году в журнале «Живописное обозрение»,[37] но это другая история.

Благодаря разысканиям В.А. Громова, была выявлена дальнейшая судьба скульптурного портрета работы Беляева, оказавшегося через четверть века в Орле, портрет, – пишет исследователь, – «как бы исчез из поля зрения общественности. Лишь в 1911 году, то есть через шестьдесят лет после создания бюста, он был смутно упомянут в газете, выходившей в городе Тургенева, как дар его землякам: “Председатель елецкого окружного суда г. Языков подарил орловскому дворянству бюст И.С. Тургенева. Как нам передавали, он был дружен с И.С. Теперь этот бюст привезен и помещен в Дворянском собрании”. Гипсовый слепок, очевидно, именно с этого подарка, оригинал которого доныне удерживается в Орле, и встречает посетителей флигеля[38] в Спасском. Таким образом, становится ясным, что до 1918 года, года образования музея Тургенева в Орле, бюст находился в Дворянском собрании, откуда и был, очевидно, передан в музей.

Изложенная история самого раннего бюста писателя работы А. Н. Беляева не исчерпывает всех обстоятельств и деталей его создания, а также дальнейшей судьбы этого великолепного скульптурного портрета, оказавшегося после революции в Орловском объединенном государственном литературном музее.

Искренне благодарю научного сотрудника отдела БАН при ИРЛИ РАН (Пушкинский дом) Николая Сергеевича Беляева за ценные консультации по литературе о художнике. См.: Громов В.А. Два бюста И.С. Тургенева (Предисловие к путеводителю) // Козеева Е.А., Миндыбаева Л.В. Спасское-Лутовиново. Флигель: Литературная экспозиция. Путеводитель / Ред. В.А. Громов.[Орел, 1992]. С. 3-5.

 

[1] См.: Описание материалов Пушкинского Дома. IV. И. С. Тургенев. М.; Л., 1958. С. 57.

[2] См.: Громов В.А. Два бюста И.С. Тургенева (Предисловие к путеводителю) // Козеева Е.А., Миндыбаева Л.В. Спасское-Лутовиново. Флигель: Литературная экспозиция. Путеводитель / Ред. В.А. Громов.[Орел, 1992]. С. 3-5.

 

[3] Языкова Екатерина Александровна (урожд. Белавина; 1820–1896), непрофессиональный художник, жена служащего стекольного завода М. А. Языкова (1811–1885), друга В. Г. Белинского и участника его петербургского кружка. Не имея особых литературных дарований, Языков остался в литературных летописях 1840−1860-х гг. как застольный каламбурист и душевный приятель многих литераторов, группировавшихся вокруг «Современника» — Белинский, Н. А. Некрасов, И. И. Панаев, Тургенев, А. А. Фет, В. П. Гаевский, П. В. Анненков, Ф. М. Достоевский, И. И. Маслов, Н. Н. Тютчев, И. А. Гончаров, М. Е. Салтыков-Щедрин и др.; в доме Языковых за дружескими обедами раз в неделю собирался цвет русской литераторы, и по воспоминаниям Фета, Языкова была хлебосольной хозяйкой (см.: Фет А. А. Мои воспоминания. М., 1890. Ч. 1. С. 133−134); в альбоме Языковой Тургенев оставил, вероятно, свои стихи (неизв.); возможно, она была знакома с П. Виардо, о рисунке портрета которой (хранится в РО ИРЛИ) упоминается в письме Языковой к В. П. Гаевскому от 8 февраля 1885 г. (см. ниже).

[4] Исчерпывающая история отношений Тургенева и М. А. Языкова содержится в статье: Гродецкая А. Г. «Старинная приязнь»: к истории отношений Тургенева и М. А. Языкова // Тургеневский ежегодник 2015 года / Сост. и ред. Л. В. Дмитрюхина, Л. А. Балыкова. Орел, 2017. С. 49–65; в которой однако отсутствуют сведения о бюсте, факте и обстоятельствах его дарения Е. А. Языковой. См. также: Громов В. А. Тургенев, М. А. Языков и Н. Г. Бунин // Тургеневский сборник. М.; Л., 1968. Вып. 4. С. 293–298, но и здесь история бюста не рассматривается.

О Языкове см. также: Чуковский К. И. Сочинения в 2 т. Критические рассказы. Т. 2. М., 1990. С. 147–151; Андрианова И. С. «Друг писателей» М. А. Языков и Ф. М. Достоевский: взаимоотношения в письмах, атрибуция, комментарий // Неизвестный Достоевский. 2017. № 2. С. 23−58 (см. электронный научный журнал: http://unknown-dostoevsky.ru/journal/content_list.php?id=10341; дата обращения; 29 июля 2019 г.).

[5] См.: Глевенко Е. Литейный, 36. Мемориальный Музей-квартира Н. А. Некрасова: Путеводитель. СПб., [2001]. С. 13. Попутно отметим, что орловцу Борису Дмитриевичу Бологову (1921–1991) принадлежит бюст Тургенева (1968), вырезанный в дереве (дуб), который в настоящее время выставлен в фойе Орловского государственного академического театра им. И. С. Тургенева.

В статье Е. С. Роговера ошибочно утверждается, что в Музее-квартире Н. А. Некрасова находится подлинник бюста Тургенева работы Беляева (см.: Роговер Е. С. Портреты И. С. Тургенева работы русских живописцев, графиков и скульпторов // Спасский вестник. Вып. 25. Тула, 2017. С. 152).

[6] См.: Исторический вестник. 1905. № 2. С. 461; см. также: Н. А. Некрасов в воспоминаниях современников. С. 182.

[7] В. П. Боткин, видевший эту скульптуру на выставке, описал ее в статье «Выставка императорской Санкт-Петербургской Академии художеств в 1842 году»: «Мальчик, почерпнувший в руку воду» — статуя из гипса ученика Беляева, хороша по естественности и простоте выражения» (см.: Боткин В. П. Литературная критика. Публицистика. Письма. М., 1984. С. 69 (сер. «Библиотека русской критики»).

[8] См.: Государственный Русский музей. Скульптура XVIII —начала XX века: Каталог. Л., 1988. С. 32–33.

[9] Подробнее о Беляеве см.: Рамазанов Н. А. Александр Николаевич Беляев (Скульптор) // Материалы для истории художеств в России. Статьи и воспоминания / Сост, авт. вступ. ст. и примеч. Н. С. Беляев. СПб., 2014. С. 489−495 (впервые: Современная летопись. Воскресные прибавления к Московским ведомостям. 1864. № 29. С. 12−14); на С. 492 дан полный перечень «лучших работ» Беляева, среди которых фигурирует бюст Тургенева; см. также С. 427−428; Жемчужников Л. М. Мои воспоминания из прошлого. Л., 1971. С. 84–90, 98, 400 (впервые: Вестник Европы. 1900. № 12); Русский биографический словарь. Т. 3. СПб., 1908. С. 678−679 (б. п.); Художники народов СССР: Биобиблиографический словарь: В 6 т. Т. 1. М., 1970. С. 354−355.

[10] Л. М. Жемчужников вспоминал: «С помощью моего двоюродного брата графа А. К. Толстого мне удалось пристроить Беляева хранителем скульптуры в Эрмитаже. Это было самое подходящее для него место» (Жемчужников Л. М. Мои воспоминания из прошлого. С. 86).

[11] См.: Хвостова Г. А. Скульптор А. Н. Беляев и его роль в истории мраморной коллекции Летнего сада // Петербургские исследования. 2014. № 5. С. 23−30.

[12] См.: Тургенев И. С. Полн. собр. соч. и писем: В 30 т. 2-е изд. Письма: В 18 т. М., 1987. Т. 3. С. 340−341.

[13] Герма — в Древней Греции верстовой столб, завершенный скульптурной головой (первоначально бога Гермеса). Со времен Праксителя ― портрет выдающегося деятеля (см.: Словарь античности / Сост. Й. Ирмшер, Р. Йоне. Пер. с нем. М., 1993. С. 131).

[14] Жемчужников Л. М. Мои воспоминания из прошлого. С. 88.

[15] См.: Торжественные публичные собрания и отчеты императорской Академии художеств (1817−1859) / Сост., авт. вступ. и примеч. Н. С. Беляев. СПб., 2015. С. 551.

[16] См. Там же. С. 450.

[17] См.: Там же. С. 482.

[18] В Государственном Русском музее хранится рисунок М. П. Клодта, на котором изображена мастерская художника «У скульптора А. Н. Беляева» (воспроизведен на вклейке в кн.: Жемчужников Л. М. Мои воспоминания из прошлого).

[19] Жемчужников Л. М. Мои воспоминания из прошлого. С. 84−86.

[20] Там же. С. 88.

[21] См.: Рамазанов Н. А. Дневник и записки // Материалы для истории художеств в России. С. 744.

[22] Рамазанов Н. А. Александр Николаевич Беляев. С. 493–494. См. также: Хвостова Г. А. Скульптор А. Н. Беляев. С. 28–29.

[23] См.: Рамазанов Н. А. Александр Николаевич Беляев. С. 427–428.

[24] В «Летописи жизни и творчества» Витали этот факт не подтверждается (см.: Кривдина О. А. Иван Петрович Витали: Летопись жизни и творчества скульптора. СПб., 2006. С. 59−60).

[25] См: РО ИРЛИ. Ф. 7. № 143. Л. 21-22; сведения о письме Колбасина почерпнуты мной из рукописи статьи В.А. Громова о скульпторе А.Н. Беляеве, написанной для Тургеневской энциклопедии (архив Энциклопедии).

[26] Датируется на основании содержания письма Языкова В. П. Гаевскому от 27 августа 1883 года: «С лишком 30 лет тому назад Тургенев, уезжая за границу, поднес этот бюст моей жене» (см. ниже).

[27] Тургенев умер в Париже 22 августа (3 сентября) 1883 г. и был погребен на родине 27 сентября (9 октября) 1883 г., согласно завещанию, рядом с Белинским на Волковом кладбище в Петербурге.

[28] Литературный фонд (Общество для пособия нуждающимся литераторам и ученым), членом которого писатель состоял со дня его основания (1859) и до конца жизни, принял на себя все хлопоты по подготовке и церемонии погребения писателя в России. 28 сентября (10 октября) 1883 г. усилиями Литфонда был устроен литературный вечер памяти Тургенева, на котором, возможно, выставлялся бюст писателя, привезенный Языковым.

[29] Витали Иван Петрович (1794−1855), скульптор, академик и профессор ИАХ.

[30] Речь идет о бюсте Тургенева работы скульптора, академика АХ Пармена Петровича Забелло (1830−1917), выполненном в 1878 г.

[31] См.: РНБ. Ф. 171 (В. П. Гаевского). № 317. Л. 3. В неполном виде и с некоторыми неточностями письмо публиковалось ранее (см.: Описание материалов Пушкинского Дома. IV. И. С. Тургенев. С. 57; см. также: Громов В. А. Тургенев, М. А. Языков и Н. Г. Бунин. С. 295–296). Ответ Гаевского неизвестен.

[32] О каком альбоме и стихах Тургенева идет речь, неизвестно. В фонде В.П. Гаевского в РНБ (ф. 171) стихи Тургенева в альбом Языковой не значатся.

[33] Карандашный рисунок П. Виардо работы Языковой хранится в РО ИРЛИ; сообщено В.А. Лукиной.

[34] См.: РНБ. Ф. 171 (В. П. Гаевского). № 318. Л. 1–2. Письмо было воспроизведено ранее (см.: Громов В. А. Тургенев, М. А. Языков и Н. Г. Бунин. С. 296).

[35] Сообщения о смерти Языкова публиковались в «Новом времени»; едва ли не единственный некролог был составлен А. Ф. Кони (см.: Неделя. 1885. 6 февраля. № 5. С. 194–195).

[36] См.: ГТГ. Ф. 1 (П. М. Третьякова). № 4354. Л. 1–1об.

[37] «Этот драгоценный портрет, до сих пор совершенно неизвестный публике, нарисован г-жою Языковой перед смертью великого критика. Копия с него была собственностью Н. А. Некрасова, потом она была подарена П. А. Ефремову, любезно дозволившего нам воспроизвести его на страницах нашего журнала. <…> Помещаемый в этом нумере “Жив<описного> об<озрения>” портрет Белинского сделан за несколько дней до его смерти. Вот история этого портрета, как любезно сообщил нам ее Михаил Александрович Языков, один из немногих оставшихся в живых современников и друзей Белинского. “Белинский умер тридцати семи лет в чахотке, — пишет М. А. Языков, — и за несколько недель перед смертью по большей части лежал целый день на своей кушетке и в таком положении принимал близких ему людей. В это-то время моя жена, часто навещавшая семейство Белинского, как-то раз оставалась дольше обыкновенного, сидя у больного на той же кушетке, где он лежал, и тихо разговаривая со страдальцем. Положение Белинского произвело на нее сильное впечатление, и жена моя, возвратясь домой, нарисовала карандашом, ночью, в один присест, портрет Белинского с страдальческим выражением лица, т. е. в том виде, как он ей показался в тот вечер. Портрет вышел поразительного сходства. Некрасов, придя ко мне и увидев портрет, просил мою жену сделать копию, и она под живым впечатлением нарисовала копию так удачно, что невозможно было отличить ее от оригинала. Оригинал портрета хранился у меня до нынешнего лета. В бытность мою в Москве во время пушкинских празднеств я встретился с П. М. Третьяковым, собирателем портретов русских замечательных людей, и уступил ему портрет Белинского. Как мне кажется, Павел Михайлович имел намерение воспроизвести портрет Белинского масляными красками для своей московской галереи. В настоящее время у меня хранится другой портрет Белинского, писанный карандашом юным художником в конце тридцатых годов, а ныне почтенным академиком К. А. Горбуновым» (Б. п. В. Г. Белинский // Живописное обозрение. 1880. 1 ноября. № 44. С. 337, 350. Об истории этого рисунка Языковой, подлинник которого хранится в настоящее время в Третьяковской галерее, см. также: Панаев И. И. Литературные воспоминания / Ред. текста, вступ. ст. и примеч. И. Ямпольского, М., 1950. С. 314, 433 (серия Литературных мемуаров); Литературное наследство. Т. 56. В. Г. Белинский. Кн. II. М., 1950. С. 89 (рисунок Языковой); Эфрос Н. К. А. Горбунов — портретист Белинского // Литературное наследство. Т. 57. Кн. III. М., 1951. С. 372; Медынцева Г. Л. Портреты Белинского в собрании Государственного литературного музея // Звено. 2011. 2012. Вестник музейной жизни. М.; СПб., 2012. С. 25−26).

[38] Громов В. Два бюста И.С. Тургенева (Предисловие к путеводителю). С. 5. Обнаруженную Громовым заметку «Дар дворянству» см.: «Орловский вестник». 1911. 25 мая. № 128. С. 2. Б.п.

К сожалению, исследователь не сообщил, что владелец бюста М.А. Языков не мог быть дарителем, поскольку умер в 1885 г. Нам удалось установить инициалы председателя окружного суда г. Ельца: С.М. Языков (см.: Елецкая жизнь. 1909. 24 ноября. № 19. С. 3); вероятно, дарителем выступил сын М.А. Языкова и Е.А. Языковой Сергей (1851 г.р.), биография которого неизвестна.

Заявление ученого, что оригинал бюста «удерживается в Орле» оснований под собой не имеет. – Ред.