Ярмо Хеллин — переводчик произведений И.С. Тургенева на финский язык (Хельсинки, Финляндия).
Опубликовано в Тургеневском ежегоднике 2018 года/ Сост. И ред. – Л.В. Дмитрюхина, Л.А. Балыкова.- Орел: Издательский Дом «Орлик», 2018
Представьте себе – самый обширный роман одного из кумиров русской литературы не переведен на язык финнов, которые считают себя цивилизованным народом! На этот пробел в культуре своей страны я обратил внимание в течение своей учебы в хелсинкском университете. Под руководством преподавателя Бена Хеллмана состоялся курс, где изучалось творчество Тургенева. В своей малогабаритной работе я сосредоточился на его общении с французскими литераторами. Очень хотелось продолжать работу в сфере тургеневедения. Активный международный деятель в тогдашних соцсетях изящного закала, наш писатель оставил огромное наследство в письмах. Основываясь на них, было возможно, например, рассмотреть причины и следствия переезда писателя за границу в 1856 году. Об этом идет речь в моей дипломной работе.
Следующий этап – «Новь», оставшаяся без перевода на финский язык в конце 19-го века, вероятно, из-за сокрушительной критики на родине. Может быть, и содержащиеся в романе стихи пугали – они всегда трудно переводятся. А как приступить к переводу? Просто позвонить в любое издательство и попросить поддержки, в том числе экономической, ведь в дальнейшем издатель получает обильный барыш с продажи знаменитого произведения? Нет. Кто нанял бы неизвестного переводчика? Может быть, такой плохо владеет финской грамматикой – или устанет и отвлечется от томительной работы и, разумеется, полученных гонораров уже никогда не возвратит. Я решил, что самый верный способ добиться успеха – перевести целый роман, и вот вам доказательство моей стойкости и моих способностей, дорогие издатели!
Переводил да переводил, по четыре часа на страницу, и через год поставил последнюю точку. Отправил перевод вместе с своими контактными данными в крупнейшее издательство страны и стал ожидать. Прошел месяц, два. Тихо. Позвонил в издательство. Еще не успели ознакомиться с переводом. Через пару месяцев узнал, что передали текст какому-то постороннему лицу на чтение и рассмотрение. Опять прошли месяцы. Опять позвонил. Сказали, что с точки зрения чисто языкового мой перевод совершенно удовлетворителен. Издательство публикует серию высококачественной иностранной литературы, куда и «Новь», в принципе, можно было бы поместить. Однако, по мнению того человека, который читал мой перевод, данный роман не на уровне. Тщетен был мой разговор о том, что, среди русских писателей Тургенев был первопроходцем на Западе, в том числе и в США, что Тургенев – недосягаемый стилист, что «Новь» поможет финнам понять, что корни октября 1917 года в России длинны, что одно из главных действующих лиц романа, Соломин, напоминает финна, что в романе, как видно, подготавливается революция под эгидой нечаевских народников, что в нем описываются первые шаги самой значительной революции всех стран и времен, технической.
Отправил текст в другое крупное издательство. Там отнеслись гораздо
более холодно к моим стараниям – и речи не было о том, чтобы кто-то стал читать текст, который я изволил туда послать… Цинично и желчно обсуждая причины такой холодности, можно предположить что издатель просто прочел в интернете, что последний роман Тургенева – неудача, и дело было решено, разумные люди не лезут на рожон.
Рынок решает, а на финляндском книжном рынке интерес к Тургеневу чуть ли не равен нулю. В учебниках его имя упоминается, но упоминаются и сотни других имен, подавляющее большинство которых человек забудет, раз сдавши зачет. В больших странах, даже если доля читателей-покупателей данной книги маленькая в процентах, читательская масса все-таки может быть так велика, что опубликовать книгу рентабельно. В малюсенькой Финляндии доля и масса неотрывны друг от друга.
Иной думает, что после всего лишь двух отказов нельзя сдаваться, надо
продолжать поиск издателя, ведь их десятки и десятки. Но мне надоело биться как рыба об лед, навязывать, по всей вероятности, убыточный проект другим. Хотелось увидеть чего-то конкретное, сколько бы затрат это ни стоило.
Чтобы издать книгу своим иждивением, надо было обратиться к типографиям, узнать во сколько обойдется напечатать роман в 300 страниц. Обычно художественную литературу печатают как можно дешевле, чтобы извлечь как можно больше барыша в течение одного сезона продажи. Пользуются плохой бумагой, которая через несколько лет запахнет ужасно. Пользуются дешевыми заграничными типографиями. К следующему сезону будут уже новые романы, и тогда прошлогоднее произведение в глазах книгопродавца – пустое место. Я думал иначе. Тургенев – вечный писатель, его будут читать правнуки наших правнуков. Издание должно быть достойным – твердый переплет, сшитые листы, высококачественная нежелтеющая, сопротивляющаяся самоуничтожению бумага. Дорого, но таким образом книга, как физический объект, выдержит испытание времени.
Тиража в 500 экземпляров должно быть достаточно, думал я, наученный общением с вышеупомянутыми издателями. Однако в 2007 году типографии очень неохотно соглашались на такую крохотку, следовательно назначили чрезмерную цену за единицу. Наконец-то я согласился на 1000 экземпляров, не имея точного представления о том, кому или куда продать такую кучу книг.
Пришлось сверстать текст. Такого специалиста у меня не было. Нашел человека, предоставляющего подобные услуги. Позднее узнал, что он справился с поручением с помощью обыкновенной программы текстообработки – такая же есть и у меня! Но у нас не было договоренности о том, какой программой следует пользоваться при работе, притом результат её был весьма удовлетворителен. Только зло берёт, что столько денег затрачено.
Франция, вторая родина Тургенева, замечательна тем, что там читатели способны выбрать себе книгу на основе одного содержания, им не нужна впечатляющяя обложка, хватает имени писателя и заглавия произведения мелким шрифтом на белом фоне, и все! Правда, и во Франции это обычно касается только первых изданий. В Финляндии дело обстоит иначе, слишком кажутся изысканны этакие французские повадки. Вот если на обложке изображена, например, старая машина (они в моде), некоторые мужчины купят книгу, или их жены, или дети купят им в подарок.
Для обложки у меня уже давно была идея, в художнике-графике я не нуждался. Чтобы ее воплотить, нужна была еще одна дорогостоящая компьютерная программа, которая далеко не окупилась бы в рамках этого проекта, если бы я ее приобрел. Снова следовало купить только услугу, на этот раз у самой типографии. Получивши пробный оттиск обложки, я был доволен: цвет фона – бордо. Но почему-то сама книга вышла из типографии с ненавистным оттенком «Кока-колы». Настоящий бизнесмен немедленно вступил бы в контакт с типографией и вытребовал бы новый тираж. Я не пошел на такую трату ресурсов природы, довольствовался лишь тем, что выразил свое мнение.
Еще за несколько недель до того, как книга вышла из печати, началось ее распространение, маркетинг. На финляндском книжном рынке действуют два маклера, один для книжных магазинов и библиотек, другой исключительно для библиотек. Это частные фирмы, они добиваются максимальной прибыли, и в обстановке незначительной конкуренции они могут держать комиссионный сбор на высоком уровне – разумеется, только для маленьких издателей. Я решил взять все на себя, хладнокровно отставив жадных маклеров в сторону. Трудный выбор.
По правде говоря, я рассчитывал больше на библиотеки, чем на книжные магазины. В отличие от последних, где обычные люди, на завершении скучной рабочей недели, выбирают на уикенд книги развлекательного содержания и вряд ли обращают внимания на классику, кроме разве «Анны Карениной», в библиотеках вопрос о приобретении книг решают специалисты, ценящие классическую литературу и желающие представлять её вниманию читающей публики. Так думал я тогда.
В финляндской системе муниципальных библиотек было в то время около 800 филиалов. Немудреная арифметика: если бы закупили в среднем по одному экземпляру в каждый филиал, большинство тиража было бы продано. Уже в самом начале моей телефонной кампании стало ясно, что надо было быть довольным, если удастся продать по книге в каждый четвертый филиал.
Однако, картина не так уж мрачна. Много хорошего, поощрительного услышал я в течение разговоров: «Такое произведение должно быть в каждой библиотеке», «Сожалею, мы можем взять только один экземпляр», «В нашей клиентуре много пожилых людей, они читают и старую литературу». Были библиотекари, которые сделали заказ, не спрашивая цену. Иногда создавалось впечатление, что заведующий был готов хоть целый день разговаривать по разным темам вокруг литературы. Один прочитал «Отцов и детей» в подлиннике с помощью словаря, никогда раньше не изучав русский язык, а теперь он за пять лет таким же методом дошел до середины «Войны и мира»! Другой сразу обрадовался и восхищался тем, что ему представился случай разговаривать с самим переводчиком, таким важным деятелем культуры. Правду сказать, были и те, кто лучше общаются с бланками маклеров и ставят крестики в клетки, вместо того, чтобы тратить время на разговоры с ничтожествами.
Так мы вошли в отрицательное русло. Чаще всего ответы были типа: «У нас нет читателей для такой литературы». Приведу некоторые варианты. «У нас семь книг Тургенева на полке, а ни одну из них не берут на дом, а если кто читает “Дворянское гнездо” на месте, это не принимается в расчет, так как компьютер такое поведение не фиксирует». «Мы приобретаем такую литературу, которую наши клиенты хотят читать, они сами с усами, мы не стараемся их просвещать». «Ваша книга не толстая, а читатели предпочитают толстые». «Все книги Тургенева списаны два года тому назад, а новых мы не принимаем». «Мы списываем даже нобелевских лауреатов, которых никто не читает, нет места для инертной литературы на наших полках.». «Здесь не заглядывают в библиотеку, чтобы ознакомиться с выбором книг, а люди приходят, чтобы получить ту книгу, о которой на днях говорили по телевизору». «Бухгалтерия приказала покупать только через маклера, будет меньше бумажной волокиты, а если вы не готовы на такой порядок, мы справимся и без вашей книги». «Все средства на этот год израсходованы». (Это было в апреле!) «Мы сотрудничаем с соседними библиотеками, если кто спросит, мы займем книгу у какой-то из них». «Это слишком изящная литература для наших клиентов». «Это маргинальная литература». «Такая романтика нам не нужна, нужна романтика на современный лад». «Вы знаете, это промышленный город, здесь не читают классику, а русскую классику и подавно». «Мне не приходит в голову ни один клиент, которому я мог бы предложить эту книгу». «Мы сотрудничаем тесно с маклером, он, например, покрывает купленные нами книги износостойким пластиком». «Как? Повторите, пожалуйста, фамилию писателя!» «Это об охоте?» (Наверное, ей сразу пришли в голову «Записки охотника»). «Какой переплет? Заглавие довольно странное». «Вы за свой счет издали книгу? Таких мы не покупаем, такие книжки чаще всего – просто дрянь». «Меня вы не уговорите».
Сегодня уровень образованности народа высок. Из этого следует, что людей с грандиозными идеями – уйма. Сто лет назад большинство из них, в силу своего происхождения, трудились бы батраками или служанками и даже не мечтали бы внести свой вклад в культуру – барские замашки! А теперь они образованы, хотят быть деятелями культуры, что-то опубликовать, увековечить самого себя. В сфере литературы они обременяют крупные издательства своими рукописями в надежде, что именно их труд войдет в публикуемую промилле. Некоторые из разочарованных образуют тот издательский рой, который старается кое-как распространять свою на собственные деньги произведенную печатную продукцию. Очередь книжных магазинов страдать от их назойливости в обстановке, где читателей все меньше и меньше, а издателей все больше и больше. В результате издающих за свой счет стали считать персонами нон грата. Крупнейшая в Финляндии сеть книжных магазинов отказалась принять новый перевод «Нови» на свои прилавки – просили один экземпляр на смотрины, осматривали и лаконично отказались. К моему облегчению, другая крупная сеть, «Академическая», приняла книгу. Это было в 2007 году – несколько лет спустя, сеть перешла в другие руки, шведские. Стали делать ставку на тот вид литературы, который еще имеет хождение – детскую. Слава бабушкам! Одновременно бросили культурную линию, резко сократили численность наименований на прилавках, стали такими же торговцами-оппортунистами как другие. Говорят, что это единственный способ выжить хоть несколько лет на чахнущем рынке. Вследствие всего этого, образовался некий модерновый западный самиздат, который раздавливают не насилием, а молчанием.
Белинский родился в Финляндии, и традиция литературной критики сохранилась в этой стране с грехом пополам до наших дней: все еще есть газеты, единицы, публикующие рецензии на художественную литературу. Я послал десятки экземпляров своего перевода «Нови» в разные газеты, хотя знал, что местные и партийные газеты больше вряд ли обращают внимания на художественную литературу – им нужна специфическая точка зрения, например, краеведческая. Несмотря ни на что, рецензии играют значительную роль, когда читающая публика решает, на какие произведения стоит обратить внимание, ведь предложение огромно, новые книги выходят каждый день, трудно разбираться без помощи специалиста. Появились всего две статьи про «Новь», почти как я и ожидал. Также немудрено, что это были широко читаемые газеты. А что критики писали? Когда в Финляндии кто-то берется за какое-то дело в сфере искусства, обреченное с коммерческой точки зрения, принято назвать такое предприятие «подвигом культуры». Так случилось и теперь. В остальном, представляли карьеру писателя в общих чертах, хвалили его тонкое перо наравне с языком перевода. Пожурили переводчика за отсутствие комментариев, и весьма справедливо: несмотря на то, что в настоящее время почти у всех финских читателей большущая энциклопедия в кармане, они заслуживают разъяснений относительно российской и европейской обстановки 130-летней давности. Однако надо помнить, что в 2007 году я поставил себе целью опубликовать перевод, и все остальное, в том числе комментарии, казалось маловажным – конечно, это было ошибка. Уверяю, что если когда-нибудь будет второе издание, оно будет оснащено комментариями.
После всех моих стараний на коммерческом поприще, две трети тиража остались непроданными. Не имея удобного места для складывания, я предпочел отделаться от громоздкой массы. «Академическая» сеть согласилась закупить двести штук для своей кампании по сниженным ценам – это было до повышения производительности славной сети. Я продал партию за себестоимость – и это случилось менее года после выхода книги в свет! Тем не менее, половина была еще на руках. Так она и осталась в течение нескольких лет, когда издатель, в интересах выживания, был вынужден делать ставку на более рентабельные формы человеческой деятельности. К концу 2014 года положение изменилось так, что было возможно опять заняться кучей картонок с книгами. В конце концов, сеть дисконтных книжных магазинов взяла остаток – конечно, за дробную долю себестоимости. Если хочешь стать миллионером, теперь знаешь, за какое дело не стоит приняться.
Я пишу эти строки в начале декабря 2017 года. Осенью опять перезвонил издательствам, напоминал им о двухсотлетии писателя, уговаривал их что-то опубликовать в течение предстоящего юбилейного года, навязывался как переводчик. Ничего не вышло. Кажется, по их мнению, среди русских классиков велик только один Д. – перспективная инвестиция. Сложилось впечатление, что люди в издательствах давно не читали Тургенева, если вообще читали. Легко толкнуть в сторону незнакомое, опираясь на предвзятую идею о старомодности писателя, «беллетриста».