К писаниям Леонида, особенно ранним, я относился ревниво и нетерпимо. Требовал, чтобы и близким нравилось. Не всегда выпадала удача.

Я очень любил сестру Надю и кузину Верочку (звали её с детства «Верочка-Собачка»). И вот раз, в самом начале века, прочитал я в «Журнале для всех» рассказик Андреева, не помню, какой именно. Он поразил особенно. Резко не то, что печаталось тогда в журналах. И манера, и захватывающее веяние трагедии – в конце концов всегдашняя его тема. Дыхание смерти, беды, против неё не было у него защиты. А жизнь он любил страстно. И вот вечная западня. Талантом своим завлекал туда и читателя. А если читатель (как тогда я) далёк от религии, то почва особенно благоприятна.

Я прочитал, взволновался, пошёл к сестре, в её комнату. Она разыгрывала на пианино Бетховена. Тут же и Верочка-Собачка.

— Вот, прочтите. Замечательный писатель.

Мрачно буркнул, вышел. Был уверен: если мне понравилось, значит и им.

Позже зашёл опять. Сестра опять играла своего Бетховена.

— Ну, прочли?

— Ничего особенного. Рассказ как рассказ.

Тут я рассердился. Мне нравится, а им нет! Скажите, пожалуйста!

— Дуры.

И вышел, хлопнув дверью.

— Сам дурак, сам дурак…  — донеслось спокойно, как бы издали.