Скрещенья судеб, росчерки пера. Как часто они меняли и кроили людские жизни, и зачастую столько красок  всего было  смешано в этой безумной и жестокой акварели, что  можно думать об этом многими часами.

С Наташей Седовой известный революционный деятель Лев Троцкий встретился в Париже в 1903 году, на выставке, нет, не Ван Гога, а просто произведений искусства. Наташа была девушкой изящной,  весьма умной, закончила в свое время институт благородных девиц, изучала естественные науки, историю искусства в Сорбонне, состояла в социал-демократическом кружке эмигрантской молодежи. Троцкий приехал из Лондона выступать с рефератами как представитель редакции Искры. У пары начинаются, говоря современным языком, отношения.

Турция, Франция, Мексика, сыновья, письма. Демоны революции были чувствительны, леди не была  прямо какой-то там железной,  письма Натальи к мужу начинались словами « Мой милый львенок». Политические дела ей обсуждать совсем не хочется, а хочется — бродить у моря и сажать огород.

Но красивой и умной женщине придется работать на благо революции.

В письме от 21-22 июля 1937 года она вспоминает о своей работе в качестве одного из руководителей советского музейного дела и говорит, что совсем не была готова к такого рода деятельности, многое не получалось и давалось с трудом. Когда однажды Троцкий похвалил ее за хорошо подготовленную бумагу, она была очень рада тому, что может сделать что-то стоящее.

Вот как она писала ему об этом:

«Утро. 22 июля. Я говорила тебе не раз, что для меня работа в М.О. [музейный отдел комиссариата Просвещения] была большим серьезным трудом, совсем для меня непривычным, совсем новым. Мое положение меня обязывало… Я долго, очень долго колебалась, прежде чем взять на себя эту работу. Советовалась с тобой. Ты больше склонялся к тому, чтобы я взяла более скромную работу. Но на этой настаивал Наркомпросс. Моя работа походила на подготовку к экзамену, затянувшемуся на годы».

Время тогдашнее покою и отдыху совсем не способствовало. Это было время глобального социального разрушения, а ведь все социальные потрясения, войны и революции по сути  имеют в своей основе передел собственности. Сложным, а зачастую непреодолимым препятствием для сохранения культурного наследия, как отмечают историки, был принятый в 1917 году знаменитый Декрет о земле, который передавал бывшие усадьбы и дворцы, расположенные в сельской местности (а это фактически вся страна), в распоряжение местных Советов, которые могли делать и делали там все что угодно.
В течение десяти лет, начиная с 1918 года, Н.И. Троцкая   возглавляла первый советский государственный орган, связанный с защитой памятников и исторических мест, – отдел по делам музеев и охраны памятников искусства и старины Народного комиссариата просвещения (коротко – музейный отдел Наркомпроса).
   Этот отдел был создан в мае 1918 года по инициативе известного русского живописца и искусствоведа Н.Э. Грабаря, в отделе сконцентрировались искусствоведы, специалисты музейного дела. Кстати, зарплата самой Троцкой была меньше, чем у Грабаря. Троцкая создала подотделы по делам музеев во Владимирской, Тверской и Ярославской, Томской, Рязанской и пр.
Троцкая  сразу начала защищать их от притеснений, обысков и арестов (как контрреволюционных, по тогдашним понятиям, «защитников имущества буржуазии»), всячески старалась облегчить их материальное положение. Дело дошло даже до письма Ленину в марте 1920 года с настоятельной просьбой выдавать работникам отдела « удовлетворительный паек». Именно она, Троцкая, спасала сотрудников музейного отдела от арестов и обысков.

Непонятно, почему именно Наталье Троцкой  ряд исследователей приписывает роль первопроходца в деле сохранения культурных ценностей, утверждая, что дореволюционной России не было ни одного закона или акта об охране культурных памятников. Как это не было?

В дореволюционной России была сформирована целая  иерархичная система научных обществ, занимающихся сохранением историко-культурного наследия. Они принимали самое активное участие в охране памятников старины, а порой « вынуждали» органы управления к принятию необходимого нормативного акта.  А если не общие слова говорить, то Министерством Внутренних Дел был подготовлен целый ряд нормативно-правовых актов по охране памятников древности, это целый ряд Циркуляров МВД Российской Империи,  регулирующих культурное наследие.

Вспомним теперь еще одну не менее образованную, умнейшую, благородного происхождения женщину с четкими идеалами и мечтами об устройстве исторических ценностей – Галахову Ольгу Васильевну, законную собственницу особняка, где ныне расположен дом писателей — орловцев.

В начале 1918 года О.В. Галахова обратилась в Пушкинский Дом Академии наук России в Петрограде и Наркомпрос с сообщением о хранящихся в ее доме тургеневских реликвиях.

От имени Российской академии наук пришел любезный ответ о заключении с ней соглашения об увековечении всех памятников творчества Тургенева в Орле, Спасском и Клейменово, а также о приезде эксперта Штейна для осмотра, «с Вашего разрешения», всех памятников творчества.

Но не успел Штейн доехать до Орла, как 10 сентября 1918 года Ольга Васильевна получила телеграмму Наркомпроса, возглавляемого Седовой, где уже в бесцеремонном тоне новой революционной стилистики информировали, что ее дом назначен под музей Тургенева.

Ни подписи, ни акта о национализации под текстом не значилось. Видимо, Седова торопилась открыть музей к столетию Тургенева (28 октября 1818 года) и, главное, – к первой годовщине революции. Вскоре национализировали и  выкупленное  Галаховыми за свои деньги у Виардо Спасское. Решение было принято заведующей музейным отделом Наркомпроса Н.И. Седовой ­Троцкой, женой всевластного наркома.

В ряде статей мы читаем: «Именно она, Седова, телеграфировала 10 сентября 1918 года в Орловский губисполком требование не реквизировать усадьбу Галаховой, а устроить в ней музей-читальню И.С. Тургенева, причем потребовала со всей присущей ей решительностью и вопреки «железной классовой» точке зрения местных властей, считавших, что сейчас не до музеев и памятников.   Нужно было обладать незаурядной волей, энергией и целеустремленностью Н.И. Троцкой, чтобы «нейтрализовать» революционный вандализм Декрета о земле.   

Семью Галаховых, бабушку, дедушку, мать с трехлетним малышом на руках безжалостно вытолкали из собственного дома в темную холодную ночь.

Судьба их деловую леди Натали Троцкую более не беспокоила…