Календарь природы М. Пришвина.
Зимние зарисовки военной поры.
Самые тяжелые месяцы Великой отечественной войны М. Пришвин провел в деревушке Усолье Ярославской области. Он жил тогда на окраине деревни в старом бревенчатом доме. Прямо от дома в глубину на далекие пространства простирались леса. Глухо за ними слышалась иногда канонада – это был голос с фронта. Писатель напоминал самому себе сказочного царя Берендея, повелителя всех лесных обитателей. Наблюдения, полученные им в этот период о людях и природе Усолья, легли в основу его прекрасных книг: «Рассказы о ленинградских детях», «Повесть нашего времени», и, конечно, знаменитой «Кладовой солнца», составившей ему славу лучшего детского автора своего времени.
Первая военная зима была на редкость суровой. Снега было настолько много, что заносы возле дома были выше человеческой головы. Но, несмотря на это, два раза в день пожилой писатель выходил на мороз протаптывать свою тропу через лес. Эта тропа Пришвина шла в самую глубь леса к так называемому Блудову болоту. Знаменитая тропинка в Блудово болото в скором времени войдет в его сказку-быль и станет образом пути к собственной душе для Настеньки и Митраши, — персонажей всем известной «Кладовой солнца». А днем Михаил Михайлович фотографировал женщин и детей для посылки карточек на фронт их мужьям и отцам: «Я утонул в фотографической работе», — признавался писатель.
Но как только ноги выносили Пришвина на любимую лесную тропу, тотчас начинались наблюдения, происходили удивительные открытия. Это открывала свои тайны жизнь природы в мельчайших подробностях, иногда познавательных, иногда – живописных и поэтических, мимо которых мы сами проходим равнодушно. Но под пером художника они становятся значительными. Вот посмотрите:
«Поземица. Не страшно для этой тропы то, что падает сверху, но страшна поземица, которая ссыпает мельчайший сыпучий снег с края на тропу, отчего сама стенка тропяного углубления перемещается к другому краю до тех пор, пока от всей глубоко убитой ногами и лыжами тропы ничего не остается… Без всякого принуждения стоял я на месте, вглядываясь в поворот поземицы при встрече с неподвижным стволом дерева, пока не открывал, что это обычное углубление зимой вокруг стволов деревьев – эти блюдечки, в которых сидят отдельно стоящие деревья, образуются именно круговым движением поземицы, обходящей ствол».
Наблюдения в лесу над зимними кристаллическими шапками снега и льда Пришвин назовет «Моя кристаллография»: «Снег идет, снежинки на рукаве. Всякий кристалл складывается из прямых линий, но, падая, со множеством других, образует круглую форму (снежные фигурки на деревьях). В Орловском государственном литературном музее И.С. Тургенева хранится множество таких удивительных снимков Пришвина с шапками на деревьях. Так однажды елка, усыпанная снегом, представилась Пришвину старичком-сторожем, укутанным в длинную белую шубу. Свою фотографию писатель так и назвал: «Ночной сторож».
Но наблюдения Пришвина перед войной в зимнем лесу «безобидных существ» и его военные наблюдения — очень разнятся. Сколько здесь новой боли за человека! Когда Михаил Михайлович выходил теперь в зимний лес, «снежные фигуры» на деревьях говорили с ним по-новому — языком глубоких человеческих страданий! Глаз художника открывает в них образ женщины-матери. «Материнский поцелуй» — такое название он дает одному из своих художественных снимков. Ведь прикосновение к жизни деревенских женщин во время войны, отзывалась в душе писателя мыслью не только о страдании, но и о любви, преодолевающей смерть: «Смотрел целый час на материю снега, обнимающую каждый сучок с тем, чтобы устроиться на нем шариком… И всюду и во всем одна только цель этой снежной материи: облепить, округлить и похоронить. Снежная материя хоронит живые существа с целью их сохранения: под снегом они не вымерзают, и та святая женская материя, о которой я говорил, есть добрая Мать».
Но, несмотря ни на что, Пришвин всегда беззаветно верил в лучшее, в торжество света и добра в природе и в человеческой жизни: «Скоро, скоро под действием солнечных лучей совершится величайшее событие в нашей природе и великая тайна. Каждая шестигранная снежинка зимнего зла превратится в каплю доброй живой воды. Вот тогда эти капли живой воды потекут по стволу моей молодой сосны, и я не забуду, приду сюда и отведаю этой живой воды».
Ст. научн. сотрудник Музея писателей-орловцев Абинякина Т.В.
