В марте месяце писателю Евгению Константиновичу Горбову исполнилось 115 лет.
«Евгений Горбов писатель большой лирической силы», — скажет о нём К. Паустовский.
«Горбов – бесспорно талантлив» — напишет Мих. Слонимский. «Перед нами своеобразный, тонкий художник, со своим видением мира и со своей темой», — отзовётся о творчестве Горбова литературовед Василий Росляков.
«Последним орловским классиком» назовут его коллеги.
Жизненный путь Горбова с ранних лет начинался с небольшого уездного городка Ельца. Учился Евгений в гимназии в которой неожиданно судьба свела его с Пришвиным.
Горбов вспоминал, что весной 1919 г. его мать получила ордер на новую квартиру. Она работала в коммунальном отделе. Квартира оказалась в доме бывших купцов. На столе Евгений увидел брезентовую сумку с толстыми кожаными ремнями и удививший его очень маленький самовар на два-три стакана воды. Он раньше никогда не видел подобных самоваров. Стало известно, что это были вещи прежнего хозяина и принадлежали писателю Пришвину. В школе он узнал, что преподавать географию будет новый учитель Пришвин. Горбов хорошо запомнил первое появление Пришвина перед учениками.
«…Он вошел в класс, едва задребезжал звонок, быстро поднялся на кафедру. До сих пор мне представляется подтянутый, средних лет человек в черной, очень приличной, по тогдашнему времени, паре, бледнолицый, с черными длинными волосами и такой же бородой. В нем было что-то возбуждавшее интерес. Мы сразу смутно почувствовали, что Пришвин «не настоящий, не всамделишный педагог». В нем не было и следа профессионализма.
Сделав перекличку по журналу, и познакомившись с нами, М.М. открыл книгу, и без лишних предисловий сказал:
— Сейчас я почитаю свои очерки, « В краю непуганых птиц». И тотчас класс примолк. Это было необычно и противоречило всему, к чему мы привыкли. Пришвин читал внятно, ровно, с таким видом, будто его не трогает, слушаем мы или нет. На следующий урок все повторилось. То же самое было и в третий, и в четвертый раз. Мы привыкли к этому, и в классе установился особый порядок. Одни слушали, другие разговаривали, третьи повторяли. Чувствовалась солидарность с учениками. Потом пришла очередь другой его книги». Иногда Пришвин рассказывал о своих путешествиях по стране. Горбов запомнил, как какой-то житель далёкой окраины спрашивал у соседа «Хабар-бар» — и тот ему отвечал — «Бар, бар».
Пришвин был учителем только год, но именно ему юный Евгений доверил прочитать свои первые стихи.
Гляди на ветхий свой шалаш.
На круг золы и кашеварки,
Какой повсюду ералаш.
Как краски скудны и неярки!
Примят, разграчен, жалок сад.
Зияют рыжие тропинки,
На листьях сумрачно висят
Такие злые дождевинки.
Ползет червяк и тянет след,
И вензелит сырую почву…
А сколько, сколько листьев нет —
Они упали нынче ночью…
