Е.И. Клочкова — преподаватель немецкого языка школы № 38 г. Орла, Президент партнерского клуба «Орел – Оффенбах», автор книги «Тургенев в Германии. Хроника путешествий».
«Клад в табакерке».
К проекту второго путешествия по тургеневским местам Европы
Опубликовано в Тургеневском ежегоднике 2018 года/ Сост. И ред. – Л.В. Дмитрюхина, Л.А. Балыкова.- Орел: Издательский Дом «Орлик», 2018.-424 с
Путешествие по тургеневским местам Европы, совершенное группой орловского Тургеневского общества осенью 2012 года оказалось успешным, и было решено продолжить опыт, предложив на этот раз иной маршрут, посвятив его замечательной дате – 200-летию со дня рождения писателя. Сегодня хотелось бы представить один из пунктов нового путешествия по следам И.С. Тургенева, а именно город Дрезден, который писатель посещал несколько раз.
Дрезден – один из старейших немецких городов; он был основан в 1206 году, а в 1547 году стал столицей Саксонии. Город привлекателен как своей историей, культурными ценностями, так и прекрасным ландшафтом.
Дрезден – немецкий город, который и сегодня не остается незамеченным на европейской географической карте. В разное время его посещали путешественники самого разного толка. Многие известные выходцы из России побывали в городе, который называют Флоренцией на Эльбе. Вот только некоторые имена: Петр I, М.В. Ломоносов, Н.М. Карамзин, М.А. Бакунин, Вильгельм Кюхельбекер, В.Г. Белинский, В.А. Жуковский, П.А. Вяземский, Ф.М. Достоевский, П.В. Анненков, Н.В. Гоголь, М.И. Глинка, Д.И. Менделеев, И.С. Тургенев, Л. Н. Толстой, А.Л. Павлова, Д.Д. Шостакович, С.В. Рахманинов, М.И. Цветаева и другие.
Чем же так привлекателен этот саксонский город, который можно было бы поставить в один ряд с такими зарекомендовавшими себя туристическими центрами, как Рим, Париж и Лондон? Известный историк и путешественник Николай Михайлович Карамзин впервые представил русскому читателю Дрезден как город прекрасного ландшафта: «Тут вдруг открылся мне Дрезден на большой долине, по которой течет кроткая Эльба. Зеленые холмы на одной стороне реки, и величественный город, и обширная плодоносная долина составляют великолепный вид».[1] Петр Андреевич Вяземский, проведя в городе всего два дня в мае 1835 года, писал, что Дрезден кажется ему городом, в котором много зелени, садов, улиц, похожих на Садовую в Москве. В 1853 году поэт сделал такую запись: «С Дрезденом уживаюсь я как с старым приятелем».[2]
Сергей Тимофеевич Аксаков, побывав в этом городе в 1863 году, отмечал, что Дрезден становится настоящей русской колонией. Действительно, многие русские фамилии часто выбирали местом отдыха именно Дрезден. В связи с наплывом русских, судя по публикации в местной газете «Dresdner Nachrichten», цены на нанимаемое жилье возросли до 50 талеров в месяц (по сравнению с ценами найма жилья в России – 240 рублей в год[3]). Анна Григорьевна Достоевская отмечает,[4] что в центре города можно купить разные издания на русском языке, а также русские деликатесы. Под впечатлением от посещения города П.В. Анненков пишет: «Сказочный мрачный Дрезден кажется с первого раза путешественнику построенным из камней какой-нибудь огромной крепости, из египетских пирамид или индийского храма. … Эльба разделяет столицу Саксонии на новый и старый Дрезден, и величественный каменный мост, соединяющий оба берега, конечно, принадлежит к чудесам новейшего искусства. … С этого моста … открываются очаровательные виды на обе стороны. Направо Эльба и горы Саксонской Швейцарии, налево Эльба и горы Цейссена. По целым часам стоял я тут и не мог наглядеться на извивы реки, на прихотливые очерки гор, на игру света в воде и желтеющей зелени садов и рощ».[5]
В 1872-1874 годах в городе строится и освящается церковь преподобного Симеона Дивногорца для русских прихожан. Ранее существовала русская община, прихожанами которой были М.А. Бакунин и И.С. Тургенев. В 1863 году в Дрездене был крещён П.А. Столыпин, а в 1870 г. – дочь Ф.М. Достоевского Любовь.
Последний, обращаясь к свои соотечественникам, призывал их посетить этот край: «… И знаете, я вам советую в Дрезден <…> Это город, никогда не видавший никаких эпидемий, … близко от русской границы, … заключает в себе … сокровища искусств …, ну и наконец, заключает в себе свою собственную карманную Швейцарию – это уже для поэтических вдохновений… . Одним словом, клад в табакерке!» Он любил Дрезден, его знаменитую картинную галерею и прекрасные сады его окрестностей; во время своих заграничных путешествий непременно заезжал в этот город, как отмечает А.Г. Достоевская в своих воспоминаниях.
Л.Н. Толстому Дрезден 1857 года показался не очень привлекательным. Правда, он приезжал сюда всего два раза, да к тому же всего лишь на два дня. Писатель, издавший несколько тысяч страниц произведений мирового значения, непревзойденный мастер слова, несколькими скудными штрихами описывает свое пребывание в городе: «В 9 приехал. Нездоров. Город мил. … Сбегал в галерею. Мадонна сразу сильно тронула меня». Но через несколько лет мнение писателя меняется на противоположное, и он пишет Т.А. Ергольской в письме от 6/18 апреля 1861 года из Дрездена: «… попав в Европу и не зная, когда снова попаду сюда, вы понимаете, что я всячески стараюсь как можно больше воспользоваться моим путешествием. И, кажется, мне это удалось. Я везу с собой столько впечатлений и столько знаний, что мне придется долго работать, чтобы уместить всё это в порядке в голове».[6]
Сергей Николаевич Булгаков (впоследствии о. Сергий), философ и православный священник, уроженец Ливен Орловской губернии, в 1898 году, получив стипендию на двухлетнее пребывание за границей, тоже приезжал в Дрезден и не преминул посетить знаменитую картинную галерею. Свои впечатления от увиденного он изложил в «Автобиографических заметках»[7], назвав эту часть «Две встречи». Он писал: «Я увидел и с первого же взгляда принял в сердце Сикстинскую мадонну Рафаэля в Дрездене. Это не было чисто художественное впечатление, эта встреча явилась событием моей жизни, – вернее сказать, то было настоящее духовное потрясение, благодарная память о нем живет в душе и поныне и след его сохраняется в сердце через всю жизнь. Булгаков излагает свои размышления как с позиций простого зрителя, так и глубоко верующего человека: «Одно стало для меня уже с первого взгляда – увы! – несомненно: это не есть образ Богоматери, Пречистой Приснодевы, не есть Ее икона. Это – картина, сверхчеловечески гениальная, однако совсем иного смысла и содержания, нежели икона».[8]
И.С. Тургенев навещал Дрезден несколько раз. Впервые он посетил этот город, когда ему было около четырех лет. Тогда, в 1822 году, он вместе со своими родителями совершал путешествие по Европе, остановившись на некоторое время в Дрездене. Абсолютно ясно, что он не мог сохранить никаких воспоминаний об этом мимолетном визите. К сожалению, и в дальнейшем писатель оставлял лишь скромные записи о своих впечатлениях об этом городе.
В следующий раз Тургенев снова увидел этот замечательный город в 1840 году, когда, возвращаясь после лечения в Мариенбаде, он задержался здесь на целый месяц. Он был нездоров, о чем писал своим приятелям М.А. Бакунину и А.П. Ефремову 30/18 сентября того года: «Третьего дня я прибыл в Дрезден, и с того времени здоровье мое всё хуже, хуже, и я опять, как рак на мели. Сегодня, напр., я совсем уничтоженный человек и не только в Берлин ехать, по улице пройтись не могу. … Экая <.. .> дочь судьба! <.. .> У других она молоденькая, своенравная бабенка: иногда потреплет – а там и по головке гладит. А моя – просто свинья. <.. .> Жительство мое – Ноtel de Russie».[9] Следует отметить, что письмо выдержано в жалобно-ироничном тоне, который был свойствен писателю, когда он говорил о своем самочувствии. В связи с болезненным состоянием Тургенев намеревался посоветоваться с доктором Геденусом, признанным светилом в области медицины того времени. Несмотря на некоторый пессимизм, Тургенев тем не менее много читает и не упускает возможности восхититься осенним Дрезденом. Он пишет: «… для меня в воздухе пахнет любовью. Очень, очень для меня роковое время; такой уж я чудак: для других весна, но для меня эта тихая грусть природы, это бледно-синее небо, слой желтых листьев по длинным аллеям, обнаженные, темно-бурые ветки, крик синиц, вся прелесть осени неотразимо ложится мне на душу, и я томлюсь, готов полюбить».[10]
Сопровождая больного Белинского в мае 1847 года, Тургенев снова побывал в Дрездене. Они вместе осматривали достопримечательности города, его музеи и предместья. 14/26 мая друзья побывали в оперном театре, где давали «Гугенотов» Джакомо Мейербера. Партию Валентины исполняла П. Виардо. Успех был ошеломительным, кроме театра певица выступала в многочисленных концертах в зале гостиницы Штейнбергер de Saxe. Тургенев не пропускал ни одного спектакля. 16/28 мая в Дрезденской галерее писатель представил супругам Виардо своих друзей – Белинского и Анненкова. На следующий день они все вместе снова посетили галерею с её жемчужиной – полотном Рафаэля «Сикстинская мадонна».
Как впоследствии вспоминал Павел Васильевич Анненков, знаменитая картина оставила Белинского равнодушным. «Впрочем – отмахивался он, – я же в этом ничего не понимаю». Спустя десять лет в корреспонденции из-за границы Тургенев, возможно, вспомнил об этом эпизоде, написав: «Увы! приходится сознаться, что наши художественные радости слишком часто оборачиваются мучительным дежурством перед “любопытными предметами” и “знаменитыми произведениями”. В этом отношении особенно поучительное зрелище представляет небольшая комнатка в Дрезденской галерее, где находится Мадонна св. Сикста: стоящий перед ней диван, на который в течение стольких лет садились <…> поколения за поколениями русских путешественников, не однажды мне казался местом или орудием духовной пытки <…>».[11]
Позже, в письме к Клоди Виардо Тургенев признается: «<…> идеализм этой … Мадонны меня поражает громом <…> я думаю, что это последнее слово в Искусстве. Только, чтобы творить подобное, недостаточно быть гением – надо быть счастливым; и Рафаэль как раз и был одним из этих счастливых гениев».[12] В этой связи вспоминаются строки Алексея Константиновича Толстого, написанные им под впечатлением от этого полотна в 1858 году:
Склоняся к юному Христу,
Его Мария осенила,
Любовь небесная затмила
Ее земную красоту.
А Он, в прозрении глубоком, ^
Уже вступая с миром в бой,
Глядит вперед – и ясным оком .
Голгофу видит пред Собой.
П.В. Анненков в «Путевых записках»[13] так описывает свои впечатления от прославленного полотна: «Что касается до Рафаэля, то поглядев пристально на эту картину, вы не можете сдержаться от трепета. Вот идет по небесам женщина, для которой уже нет тайны во вселенной, которая знает начало и конец всего, исход и окончание бывшего, сущего и будущего. Страшно. На руках несет она грозного младенца, придущего некогда судить мир, и она ведает минуту этого явления. Какая глубокая, нечеловеческая мудрость в лице ее, какая дума, поглощающая века, время и пространство во взгляде, соблаговоли она открыть уста и произнести слово, небеса бы содрогнулись и задымились горы».
В письме Василию Петровичу Боткину, который совершал поездку по Италии в марте 1858 года, Тургенев рекомендует ему побывать во Флоренции и обратить внимание «… на картину, приписываемую Рафаэлю – Palazzo Pitti № 247, в зале “Воспитания Юпитера”: это модель его Мадонн вообще и Дрезденской в особенности».[14]
В апреле 1857 года Тургенев вместе с А.Я. Панаевой и Н.А. Некрасовым посетил Дрезден, где он вновь консультировался с доктором Геденусом, о чем упоминается в его письме Д.Я. и Е.Я. Колбасиным от 30 числа того же месяца11. По совету доктора писатель отправился для дальнейшего лечения в Зинциг.
В следующем году Тургенев снова побывал в Дрездене, где он провел два дня (1/(13)-2/(14) апреля). Здесь он встречался с П.В. Анненковым, чтобы обсудить с ним свои дальнейшие планы в гостинице, номер в которой он нанимал уже не в первый раз.
Анненков так вспоминает об этой встрече: «На другой день <…> я был уже в Дрездене и в отеле и изумился, встретив цветущего пациента в человеке, чуть не приговоренном к смерти. Особенно поразительна была у опасно больного его речь, исполненная юмора, образности и меткости. Я заметил ему это и получил ответ: “Вот видите ли! Организмы людей, пораженных хроническим, опасным недугом, каков мой, кажутся в спокойные минуты свои более крепкими, чем те, которые не испытывали никаких потрясений. Болезнь тут отдыхает, оставляя природе насыщаться и здороветь для того, чтобы на подготовленной почве разыграться еще с большей силой. Я полагаю, что и умру так, что удивлю всех неожиданностью”. Пророчество, однако же, не сбылось».[15]
В 1864 году Тургенев снова заехал в Дрезден в начале марта – на этот раз к брату Николаю – тот сообщал, что серьезно болен. Писатель собирался заехать к нему ненадолго, всего лишь на один день, о чем он сообщил в письме П. Виардо.[16]
Следует отметить, что Тургенев побывал в Дрездене, в общей сложности, шесть раз, и почти все визиты писателя были связаны с его болезненным состоянием. Возможно, по этой причине его впечатления от города весьма скудны и немногочисленны.
После 1864 года Тургенев больше не бывал в Дрездене, но воспоминания о прошлых встречах с незабываемым городом приводили к тому, что его образы не раз оживали в памяти писателя, вплетаясь затем в канву повествования его произведений. В повести «Ася» упоминается дрезденский музей «Зеленые своды» (Grünes Gewölbe). В романе «Отцы и дети» – альбом с видами Саксонской Швейцарии. В эпилоге к роману Тургенев отправляет П.П. Кирсанова за границу (конечно же, в Дрезден) для того, чтобы якобы поправить здоровье (а по сути, доживать свою бесцельную жизнь). Он, видный мужчина лет пятидесяти, совсем седой и изящно одетый, прогуливается «в самое фешенебельное время» по Брюлевской галерее. Его можно встретить и в русской церкви во время службы.
В романе «Новь», создавая образ Валентины Сипягиной, Тургенев пытается словом художника передать неповторимое впечатление, некогда произведенное на него Дрезденской Мадонной; героиня романа появляется в гостиной, наполненной запахом ландышей, в «веселых лучах майского дня», придавая всей картине «смысл и жизнь»: «ее темно-русые волосы, смуглое светлое лицо, удивительные, глубокие, бархатные глаза – все – тонкий стан, дивный взгляд, свободная грация во всех ее движениях – заставляли всякого воскликнуть про себя и даже громко, что он не встречал более пленительного создания!»[17]
Герой повести Тургенева «Переписка», от имени которого ведется повествование, приезжает в Дрезден, где встречается с Алексеем Петровичем С., больным русским, жившим в этом городе около полугода. Поселившись вначале в гостинице, он вскоре переехал к своему новому знакомому. Они много разговаривали, подтрунивали над доктором, пока в один из осенних вечеров Алексею Петровичу не стало хуже, и он умер. Перед смертью он подарил своему новому приятелю связку из 15 писем. Знакомясь с этими письмами, читатель переживает события из его жизни. Последнее письмо написано Алексеем Петровичем в Дрездене в сентябре 1842 года, а эта дата совпадает с временем одного из пребываний самого Тургенева в этом городе.
Итак, писатель неоднократно бывал в Дрездене, который оставил в его судьбе и творчестве заметный след.
[1] Карамзин Н.М. Письма русского путешественника. М.: Наука, 1984. С. 144.
[2] Цит. по: Захаров М. Записные книжки. М., 2003. С. 32.
[3] Зайончковский П.А. Правительственный аппарат самодержавной России в XIX в. М.: Мысль, 1978. С. 81.
[4] Достоевская А.Г. Воспоминания. М.: Худож. литер., 1971. С. 191.
[5] Анненков П.В. «Путевые записки». М.: Наука, 1983. С.53.
[6] Толстой Л.Н. Собр. соч. в 22 т. Т. 18. М.: Худож. литер., 1984. С. 564.
[7] Булгаков Н. Автобиографические заметки (1893-1924). Из записной книжки. Прага, 1924. С. 502
[8] Там же. С. 504.
[9] Тургенев И.С. Полн. собр. соч. и писем в 30 и т. Письма. М.: Наука, 1984-1987. Т. С.175-176.
[10] Тургенев И.С. То же изд. Письма. Т. 1. С. 178.
[11] Тургенев И.С. То же изд. Письма. Т. 10. С. 305.
[12] Летопись жизни и творчества И.С. Тургенева (1678-1883). СПб., 2003. С. 209.
[13] Анненков П.В. Путевые записки. М.: Наука, 1983.
[14] Тургенев И.С. То же издание. Письма. Т. 3. С. 220.
[15] Анненков П.В. Литературные воспоминания. М.: Худож. литер., 1960. С. 296-297.
[16] Тургенев И.С. То же издание. Письма. Т. 3. С. 220.
[17] Тургенев И.С. То же издание. Сочинения. Т. 9. С. 160.